Форум » Фанфикшен » "Федька и Жорка в прямом эфире!!!"))))) и не только))) » Ответить
"Федька и Жорка в прямом эфире!!!"))))) и не только)))
Rita Ann Phelps: Автор: Жена Джеймса (Rita Ann Phelps) ИДЕЯ: Resurrectra (большое за это спасибо) ВНИМАНИЕ!!!Одни диалоги)))) «Расследование один хорошо, а вдвоем ну слишком много!» или «Долой поэцизм, даешь жестокую реальность!» (М.П. – мадам Помфри, Х – Хагрид, М.М –мадам Максим) Д - Здравствуйте-здравствуйте-здравствуйте! Ф – И это снова мы! Я Фредерик Уизли! Д – Ууу… Ну зачем ты назвал свое полное имя? Ф – Ну не знаю, так звучит более солидно! Д – Брось, тебе не идет солидность! Ф – Возможно, но я хотя бы назвался, а ты сидишь тут, как гость! Я тебя что ли должен представлять? Д – А, ну да. Ф – Что - ну да? Я не буду тебя представлять! Д – Да ты балбес! Я говорю, ну да! Я не представился! Итак, я Джордж и вы слушаете «Фред и Джордж в прямом че…то есть эфире»! Ф – Простите великодушно моего братца! Все понимают, что не для кого не прошел бесследно вчерашние событие – святочный бал! Д – Хихихих…Я точно знаю, для кого не бесследно! Малфой вчера напоролся на сборную Гриффиндора по квиддичу в составе загонщиков, и они его тааак отметелили!... Ф – Стоп! Это же мы! Д (задумался) Ф- Так, Джордж, больше не думай. Тебе нельзя. Д – Очень смешно! Задыхаюсь от смеха, как Добби от запаха носков! Ф – Значит, мы вчера отметелили Малфоя? Д- Ну, кажется, да. Ф – Интересно, а кто-нибудь может сказать нам наверняка? Д – Возможно… А кстати, вот и он! Встречайте в нашей студии совсем нежелательного гостя ДДДрако Мааалфой! Ф – (вздохнув, тихо)Чего не сделаешь, ради рейтинга… Ну проходи, садись! А…Ты уже сидишь… Не знал, что ты предпочитаешь ногам инвалидную коляску. Д – Как тебе бальчик? Др – ммф…тргнф пппфссс…… Ф&Д ????????? Д – Что он имел в виду? Ф – Не знаю. Как ты думаешь, вот эта белая повязка на всю голову ему мешает говорить? Д – Скорее он сдался и ведет себя так, как полагается при его интеллекте. Др – Грффф!.....мум….скфп!!!....... Ф – Какие угрозы! Если это были они. Д – Может, он хочет попить? Ф – Да нет. Он, наверно хочет в туалет! Д –Да нет! ему просто жарко! Ф – Ты не прав! Ему все-таки надо покушать…. Др – Да вышпуштите меня! Памахите!....Убирити от меня етих пердуркофф! Ф – Кто без разрешения в студию зашел?! Д – Это кто еще пердурок?! Ф – Да не горячись! Видишь плохо человеку! К инвалидам надо с пониманием! Др. – Ти чехо мну в рот суешь? Я не хаччччу есьььь…… Ф – Видишь, он даже понятия не имеет, что ему есть охота. Др. – Уберите ис- потт мня утку! Ты зашем с меня бинты снимаешш????? Помогитееее! Ф – Да не кричи ты так! Если ты не выпил три бутылки огневиски, это не значит что я тоже! Сейчас выпутаюсь из бинтов и выну ложку изо рта, хотя если нравится – ешь! Д – Ты выпил три бутылки?! Ф - Эээээ…..не приставай! Видишь, у нас гость ложкой подавился! М.П – Вот вы где! Спасибо, Уизли, что нашли Малфоя! Ф&Д – Нашли? М.П – О, да. Кто-то утром спустил его в коляске с лестницы… Вот, наверно с тех пор катается. Ф – Интересно, кто такой добренький?... Д – А мы думали, он к нам на шоу заглянул! Ф – Ну, да ладно. Что-то мы с тобой от темы отошли! Д – Да мы ее даже не назвали! Ф – Так…Сегодня по прогнозам у нас тема…Тема….Тема?.... Д – Что? Ф – Ну я думал, ты ее назовешь! Д – Почему я? Я не знаю, какая у нас тема! Ф – А кто знает! Д – Ну я, может и знал. Вчера. До второй бутылки огневиски…. Ф – Нда…это вполне в твоем духе… Уй! Куда бьешь! Мне же этим еще думать! Д – А вот это точно НЕ в твоем духе! Х – Так - так! Что тут у вас? Что за драка? Ф – О, Хагрид! Привет! Большое спасибо, только знаешь, мне не слишком удобно на тебя смотреть вверх ногами! Д – И спасибо, что на меня его уронил! Ф – Черт! Мы совсем забыли, что у нас шоу в прямом эфире!!!! Д – Представляю, как падает рейтинг! Надо срочно придумать тему! Х – Ну, я пошел! Д – Ага, заходи еще как-нибудь! Пока, Хагрид… Ф – Хагрид!... Д – Хагрид?!.. Ф&Д –ХАГРИД!!!! Х – Ну что еще? Ф – Ты никуда не торопишься… Х – Вообще-то я… Д – Да ладно, не надо скрытничать! Ф – Все вокруг знают, что твоя давняя мечта- побывать в нашем шоу! Д – Так вот, она сбылась! Дамы и господа! Представляем вам нашего гостя Хххххагрид! Х – Ой, а что это за смешные ниточки от стула ко мне тянутся? Ф&Д НЕТ! Ф – Спасибо, что оставил в нашей студии свой могучий разрушительный след… Д – Путем отрывания веревки на стуле для гостей… Ф – Ну да ладно. Хагрид, вот скажи, ты такой большой, добрый человек…А почему до сих пор один? Д – Почему так одичало горит огонек в твоей хижинке, словно маленький безхозный зверек?... Ф – Почему так уныло у тебя на душе под стук холодных бессердечных капель дождя?... Д –Почему… Слушай, по – моему, нас занесло! Ф – Да?! «Долой поэцизм, даешь жестокую реальность!», хороший девиз для таких оптимистов как мы! Д – Ты немного путаешь, в этом предложение скорее занудизм… или иначе персиуизм. Короче, нам он не подходит! Ф –Ты прав. Вернемся к нашему гостю! Итак Хагрид.. Д – Хагриденыш… Ф – Хагритуля…. Д- Хагритуленька…. Х – Вы чего? Вы меня пугаете. Ф – Нам надо завести стоп-кран! Д – После вчерашнего жутко заносит… Ф – Кстати, насчет вчерашнего. Как бал, Хагрид? Х – Ну…Нормальненько. Сначала я поставил аккуратненько так елочки в зале, потом выгонял с них локотрусов, потом игрушки и снега натаскал… Потом… Ей? Меня кто-нибудь слушает?! Ф (встрепенулся) – Прости, дружище. Д – Понимаешь, не совсем уверены, что вчера удалось поспать как надо. Ты продолжай… Х – Ну так вот…. Ф – Какой интересный рассказа, Хагрид! Большое спасибо за столь исчерпывающую информацию! Д – А теперь давай перейдем к сути бала! Колись! Х – Колись? В чем? Ф – Ну… Д – Ну… Например, расскажи нам о своих чувствах к экзотической личности- мадам Максим. Х – Ребята, по-моему это не вашего ума дело! Ф – Как? Д – Тогда мы спросим у самого объекта воздыхания Хагрида- мадам Маским! М.М – Зд’ равствуйте! Ф – Приветствуем вас, профессор! Поделитесь с нами вашими лямурными делами с Хагридом! Х – Так, ребята! По моему, у вас слишком длинные носы! Ф – Ты не нервничай, Хагрид! Успокойся, садись! Д – Мы тебе предоставляем уникальную возможность признаться в своих чувствах к мадам Максим в такой романтической обстановке! Ф – И, поверь, никто об этом не узнает! Д – Ну, если не считать несколько сотен учеников из трех стран! М.М – О, Ха’рид! Ты действительно так хотел сделать…?? Х – Но… я… Ф&Д - Ну?! Ф (шепотом) - Подумай о нашем рейтинге! Д – Ну же ! Больше не выпадет такой уникальной возможности! Х – Олимпия… Ты удивительная девушка!... Ф&Д ??? Х – Ты самый прекрасный великан, которого я когда либо видел! Ф&Д !?!??!?!?!??!?!?!? М.М –МУА?!?!??! Как ты пос’мел?!?!?!?!? Я больше не хочу тебья видеть, нахал! Ф – Вот это да… Д – Да… еще один счастливый конец романтических отношений! Увидимся завтра! Ф – Всем спать! А то вид сотен гуляющих людишек с мешками под глазами меня пугает! Д – Да, и не забудьте в следующий раз закусывать!
Ответов - 58, стр:
1 2 3 All
Rita Ann Phelps: Стих от лица Г.П. Скачет по рельсам поезд родной, Прощайте, глупые Дурсли! В Хогвартс везет меня он домой, Грустные мысли отпустим! Вновь на перрон с друзьями сойду, С фонариком Хагрид нас встретит, Магии знанья в замке найду, К ним после я еду в карете. Вновь распахнет мне двери свои, Вновь год за ними начнется, В Большом зале стоят факультетов столы, Нам за Гриффинддорским место найдется. Умирая от голода, снова мы ждем Решения Шляпы волшебной, Кто куда из новичков учиться пойдет, После Дамблодор с речью душевной. Усталые, сытые, в башню потом Добираемся мы еле-еле. Я, Дин, Симус, Невилл и Рон В теплые ляжем постели… Утром, проснувшись, на завтрак иду, Как всегда с Гермионой и Роном. Перед ним, может быть, сову получу Или встречусь с Драко Малфоем. Но мне все равно, кого встречу потом- Бинсом, Трелони иль Снейпом, Главное то, что вернулся домой, Среди прочих буду я первым! Может, не слишком учусь хорошо, Но это не важно; я знаю, Убить меня хочет столько лЕт Кое-Кто, Но чары меня защищают. Столько сил надо мен, чтобы его победить, Ведь пророчество наше я знаю Мне умереть или убить – Убить я выбираю. И я, как всегда, уверен в себе, Не умру от руки Волан-Де-Морта, И, как мои друзья, верьте вы мне, Ведь меня зовут Гарри Поттер!..
Rita Ann Phelps: строго не судите! Это самое более-менее суразное из сонг-творчества, который был у меня вначале поттеромании)))) то бишь где-то в 2001-2002 гг. Все было написано в далеком 2002 (кроме «Гаррика» и стиха, они были «рождены» после 5ой книги))))
Rita Ann Phelps: Slash, POV, OC, Beta-reading Disclaimer J.K. Rowling кроме парочки жен… Summary: 1 апреля… Даже близнецы Уизли когда-то вырастают и, как у всех обычных людей, их взрослая жизнь так же наполняется новым, причем трудно забыть сладкое прошлое… Замечательный месяц апрель. Замечательный месяц апрель. Он дарит множество прекрасного людям: солнце, тепло, молодую весну. Не такую, какая в марте, а более теплую, мягкую и солнечную. А главное, что смогла подарить нам весна, это жизнь. Мы родились вместе с апрелем, в один день. В самый дурашливый и самый веселый день в году вместе с задиристым месяцем. Солнце приветливо пригревает, лаская наши волосы такого же, как оно, цвета. Невольно улыбка расползается по лицу, при виде тебя. Ты такой же веснушчатый, с огоньком в глазах, кажется еще рыжее, чем раньше, но уже с какой-то глубиной во взгляде, которая появляется у всех взрослых людей. А сегодняшний день прибавляет нам год. Еще один год нашей с тобой жизни. Радость озаряет твое мальчишеское лицо, ты радостно смеешься и идешь ко мне навстречу. А ведь мы даже не договаривались сегодня встретиться здесь, в доме, где мы родились. Просто приехал я. Приехал ты. Может, внутренне мы давно знали, что встретимся сегодня. И я несказанно рад. -Долго мы с тобой не виделись? -Долго… -Как так могло получиться?.. -Да вот… Я не могу на тебя насмотреться. Все-таки что-то изменилось за эти десять месяцев. Я с улыбкой кивну твоей девушке, у которой на пальце поблескивает золотое кольцо, скрепившее вашу семью, в которой, как я вижу, ожидается пополнение. -Ну ты молодец! -Ну…вот… -Мальчик? Девочка? -Близнецы… Меня охватывает неописуемый восторг. Я еще раз тебя обниму и по-дружески чмокну твою жену в щеку. Все-таки, какие вы молодцы! Я знаю, они будут дико на нас похожи, они будут нами. Что я говорю… Они будут похожи на тебя, ведь это твои дети. Но я знаю, ты их воспитаешь по высшему разряду, в стиле Уизли. -Хотел бы я видеть Распределяющую Шляпу и лицо Филча через 11 лет! Втроем рассмеемся. Утирая слезы смеха, я обернусь на позвавший меня голос. -Ты, я смотрю, тоже времени не теряешь! Поздравляю! -Спасибо… Мне, правда, приятно, что ты за меня радуешься. Я возьму мою девушку за руку и нежно поцелую в щечку. Как когда-то целовал тебя. Боги. Какие воспоминания! Я знаю, своим малышам ты ни за что не позволишь что-либо подобное. Но, разве, нам было плохо?.. Нет… Поэтому это не может быть чем-то из ряда вон выходящим. Лично мне никого не надо было кроме тебя, ты и я – вот все мое счастье. Было когда-то. Я понимаю твой слегка изменившийся взгляд: глаза суетливо забегали по земле, легкий румянец предательски выступил на щеках и ты рассеяно улыбаешься, ты тоже помнишь. Я, щурясь скорее от пристальности, чем от солнца, твердо посмотрю тебе в глаза, и ты успокоишься. «Никто ничего никогда не узнает» И ты улыбаешься так же уверенно, так же весело, как полминуты назад. -Ну а у вас? Я сяду на корточки и чмокну мою маленькую принцессу в круглый упругий животик. -Маленькая безобразница, истинная Умница Уизли. Ты с удивлением поднимешь брови и засмеешься. -По-моему, Хогвартсу грозит суровое испытание через 11 лет! -О, да. Крошка Джеральдин от твоих не отстанет! -Точно! Я еще раз чмокну мою любимую, дочку и поднимусь. Как бы я тебя не любил, как бы ни хотел быть только с тобой всю свою жизнь, как во время учебы в Хогвартсе, я не могу ничего изменить. Для меня сейчас нет никого ближе, чем моя прекрасная жена и не родившаяся дочурка, такая дерзкая и смелая, как я. Мы давно выросли, Джордж, мы изменились. Но чувство привязанности, любви к тебе у меня никуда не делось. И вряд ли куда-то денется. Звание папочки ничего не меняет. И ты, и я по-прежнему Умники Уизли и я не могу ничего забыть, выкинуть из головы все, что было. Я вижу, чувствую, ты борешься с тем же. Но надо это все побороть, осилить этот порог, и не такие были на нашем пути. Трудно. Даа… Но возможно. И даже больше, чем необходимо для счастливой дальнейшей семейной жизни. Наши девочки сразу найдут общий язык, возьмутся под ручки и отправятся на кухню, делиться с нашей матерью новостями, а она в свою очередь даст им дельные советы в их положении. А мама не может насоветовать плохого, ведь у нее не малый опыт по этой части. Я молчу. Мы вдвоем. И нам будто снова по семнадцать. Ты тоже молчишь и боязливо смотришь на меня. Почему? Не знаю. -Жизнь прекрасна. -О, да. Помолчим. -Ты счастлив? -Я никого не люблю сильнее её … Ты ту же осечешься, осознавая, как прозвучала сейчас эта фраза. Я ухмыльнусь, мастерски скрывая грусть за радостью, что даже ты ничего не поймешь. Но я не прав. Ты как всегда знаешь больше, чем я думаю, чем мне кажется. И всегда так было. Да. -Знаешь, Фред, я конечно очень счастлив и все такое… Я по настоящему ее люблю… Но… Но я хочу чтобы ты знал. Тяжелый вздох. Ты наберешься храбрости, которая тут вовсе не нужна, меня глупо боятся, ведь я не чужой, я самый близкий тебе человек… Был, по крайней мере. -Знай, что если бы всего этого не было… я… я… Я бы никогда тебя не оставил. И не думай, что я тебя разлюбил. Ты самый дорогой человек для меня. И всегда останешься им, братишка… Тишина. -Я знаю, Джордж. Я знаю. Что-то кольнуло в сердце. Непрошеные капли слез в суматохе соберутся в уголках глаз. Братишка… Да, только братишка. -Я знаю, Джордж. Я тоже. Я улыбнусь. Не думай, мне и правда нечего жалеть. У меня прекрасная семья и я люблю. Да, это самое главное. Я похлопаю тебя по плечу и пойду ко всем на кухню. Я знаю, ты понял намного больше, чем я сейчас сказал. Я так и хотел. -Кстати, Джеральдин, это в честь тебя. Звучит чем-то похоже. Скажу я обернувшись. Зачем? Потому что так и есть. Повернусь и пойду дальше. И я знаю, что ты радостно, капельку самодовольно улыбнешься себе под нос и пойдешь за мной.
Rita Ann Phelps: Slash (twincest); POV. Disclaimer: J.K. Rowling Ты мой и я тебя люблю. Дурацкий день. Идиотский. День, который все, в принципе, и решил. Гнев вновь и вновь вскипает во мне волной, руки тянутся кого-нибудь стукнуть, при воспоминании об этом гнусном хорьке. Еще и эта жаба. Вот, кем надо быть, чтобы ни за что выгнать меня из команды?.. Малфой получил по заслугам только самую маленькую толику заслуженного. Моя воля, убил бы за все его низкие слова. Он бы подавился каждой буквой, тщательно ощущая вкус каждого гнусного звука, слетевшего с его языка. Убил бы. В прямом смысле. И мне не страшен ни Азкабан, ни это долбанное Министерство. А ты?.. Ты вообще к нему не прикоснулся! Выгнала… Вот овца! Злости не хватает. Сейчас запихнуть бы ей в глотку пару коробок Блевательных Батончиков без противоядия. Черт! Злость сейчас паром у меня попрет изо всех дыр!.. Единственное что меня сейчас успокоит – твой взгляд. Такой же злобный, с тонной ненависти и отвращения, как у меня. Но так опишет только человек не знающий, видящий нас только поверхностно, исключительно как Умников Уизли, то есть никто, кроме меня или тебя. Но я доподлинно знаю, о чем ты думаешь. Мне никогда не приходилось спрашивать тебя о чем-либо: и я, и ты, все знаем друг о друге, как никто другой на планете. День прожит зря, хотя он во многом определил нашу судьбу и наши дальнейшие действия. Это последняя капля масла, добавленная в огонь нашей решимости отомстить этой вонючей жабе за всё, что она наделала против Хогвартса. Неужели она не поняла, что кто-кто, но мы не за какие коврижки не будем выполнять ее дурацкие указание и правила. Она у нас попляшет, она у нас станет мастером степа… То же самое читаю в твоих глазах, хоть и горят они сейчас нездоровым огнем злобы. Внешне ты довольно спокоен, не считая, опять же, твоих глаз. И я знаю, попадись под руку тебе что-нибудь острое или тяжелое – в мире станет на одного инвалида больше. Пора оставить Гарри, Джинни и Гермиону – пусть дальше смакуют это отвращение, а с меня хватит. Поднимаясь за тобой по лестнице, по твоей спине вижу, что ты на грани. Бомба замедленного действия. Я всегда знал, что квиддич ты иногда даже ставил выше, чем наши с тобой пакости. В принципе, я тоже. И выгнать навсегда из команды – самое тяжелое для тебя наказание. Я знаю, ты не выдержишь без игры в этих стенах. -Ненавижу!!! Тумбочка не виновата, не она Генеральный инспектор Хогвартса, но именно ей достанется от тебя ногой по первое число, как только ты вихрем ненависти, которую ты, наконец, выпустишь из себя, влетишь в комнату. Никто тебя не услышит: наши соседи-однокурсники с первого курса взяли привычку затыкать уши и накладывать килограммами Звуконепроницаемые заклинания на ночь, потому что прекрасно знают, что спать мы им вряд ли дадим, экспериментируя с взрывчатыми и невзрывчатыми, но очень опасными составляющими зелий собственного приготовления. Так что никто о твоей несдержанности не узнает, кроме меня. Но даже мне редко приходится наблюдать такую картину. Ты, еще злее, чем до этого, делая все с такой злобой, насколько это возможно, резко сядешь на кровати, хлопнешь рукой по подушке и закроешь лицо руками. Тебе только осталось плеваться ядом. Наверно, первый раз в жизни я вижу тебя настолько злым. Такое чувство, будто это был ты, ты подправил морду Малфою. Я устало ухмыльнусь. Мы все всегда делаем вдвоем, так что потерять суть кто из нас, что и когда сделал, по-моему, для нас обычное дело. Я почти успокоился, ты же пылаешь огнем. Ты замер, сидя на своей кровати ко мне спиной, я почти вижу, как ты гневно закусываешь губы, закрывшись руками, как ты злобно морщишься от бессилия, ведь каким бы мы не были Умниками, ничего исправить не сможем. Кроме того, чтобы преподать этой дуре урок на всю жизнь. -Фред, - тихо позову я, усевшись рядом. Я знаю, ты любишь, когда я так тихо, в темноте зову тебя. В комнате смертельно тихо и даже мимолетное движение моих губ превратится в звук, в звук твоего имени. -Мм?.. – ты не разжимаешь рук, ты пытаешься успокоиться, но ты прекрасно понимаешь, что никто тебе не поможет, кроме меня. Лоб, часть щек, что виднеются из-под твоих слегка дрожащих пальцев, горят под стать волосам. Я устало улыбнусь, ты заметишь мою улыбку из-под пальцев и расслабишься, хотя бы чуть-чуть успокоишься. Я сяду поближе, бережно уберу длинные пряди рыжего огня твоих волос с твоих рук, чтобы ты почувствовал, что скрываться не стоит, что я рядом и можно успокоиться. -Фред. Ты мне не скажешь ничего, только посмотришь на меня вопросительно-нежно через пальцы своими серыми глазами, в которых уже тухнет огонь не свойственной нам, нездоровой ненависти. -Эх… Не справедливо. Гнусно… Отвратительно, - промямлишь ты в стиле Гермионы Грейнджер, опустив, наконец, руки, уставившись стеклянным взглядом в пол. -Но наши затеи в силе? – скажу я, скорее даже не спрашивая, зная, что ты кивнешь мне в ответ, просто потому что иного исхода быть не может. Мы упрямо идем по выбранному пути. И не свернем. Ты успокоился, но я знаю, что злоба все еще копошится на дне души, и всё это спокойствие внешне. Я возьму твою ладонь такую родную и до боли знакомую. Ладонь человека, пробывшего самым мне близким всю мою жизнь. И мне не нужно иного. Спокойствие равными порциями перетекает по моей руке к тебе – кажется, что вот-вот будет видна ее еле заметная пульсация. И ты успокоился. Теперь совсем. -Забудь. Забей! Ну их, - скажу я тихо. Какой бы не поднялся внезапно сейчас в комнате шум, ты все равно меня услышишь. Мне неудобно смотреть на тебя сбоку, я никогда этого не любил. А ты ведь всегда рядом, то есть с боку, и я стараюсь при каждом удобном случае смотреть на тебя спереди, лицо к лицу. Поэтому я сползу на пол, не отпуская твоей родной ладошки, и сяду у кровати на колени, как можно ближе к тебе. Ты мне одобрительно улыбнешься на мой вопросительно-улыбающийся взгляд и внимательно посмотришь мне в глаза, все так же со своей любимой мной, прекрасной улыбкой, и нежно сожмешь мою руку. -Она у нас попляшет… Станет мастером степа, - кинешь ты небрежно со смехом в голосе. -Танго и польки, - подхвачу я и весело рассмеюсь в унисон с тобой. Наш смех затихнет, одновременно, словно он наш с тобой общий. Один на двоих. Я смотрю на тебя снизу и читаю по твоим глазам, что сейчас ничто тебя не подогревает больше, чем моя улыбка и нежные прикосновения моих, в отличие от твоих, бледных пальцев. Я быстро поднимусь на коленях и, закрыв глаза, нежно, жадно прикоснусь к твоим не остывшим еще от гнева губам. -Все будет в канареечных помадках, - скажу я, с неохотой отпрянув от твоих сладких губ, смело обняв тебя и с любовью взъерошив твои мягкие волосы. -Дааа… - с наслаждением протянешь ты. – Посмотрим, готов ли наш Генеральный инспектор к испытаниям Уизли! Я скользну руками по твоему прекрасному спортивному торсу и вновь увижу твои влюбленные глаза перед собой. По щеке скользнет родная ладонь и губы утонут уже в твоем поцелуе. Я не смогу оторвать себя от твоих губ, твоего проворного языка. Ты мой и я тебя люблю. -А теперь спать, - шепнешь ты мне в ухо, дотронувшись щекой до моей щеки. И от этого прикосновения мне станет куда теплее, чем от тысячи костров. -Спать… - сладко прошепчу я и, напоследок дотронувшись до твоих волос, уйду в свою холодную без тебя постель…
avka: Rita Ann Phelps дломой на выходные приеду....прочитаю=)
Rita Ann Phelps: ага)))
avka: прочитала=) здорово=) милые зарисовочки=))) по-моему сейчас ты единственный автор, кто про близняшек пишет.. вымирают все один за другим((
Rita Ann Phelps: а я есчо бу писать!!! обещаю!))) кста, знаю один фик, про близнюков. он в работе. не мой, но посвящен мне, представляешь?)))
Rita Ann Phelps: хныы! ну хде вы фсе в самом деле?!??!?!?!??!
Rita Ann Phelps: Slash. PG. Disclaimer: J.K. Rowling Summary: Это может быть дико больно и незаметно, но таковы плоды прятанья чувств, и даже они не смеют сделать первый шаг друг другу. Остаться не понятым и мучаться всю жизнь дальше… Именно так. Идти по жизненному пути рядом, но не вместе. …-А ты с кем пойдешь? – спросил Рон. -С Анджелиной, - без тени смущения сообщил Фред. -Что? – изумился Рон. – А ты ее уже пригласил? -Хороший вопрос! – Фред повернул голову и крикнул через всю гостиную: - Анджелина! Анджелина, стоя у камина, беседовала с Алисией Спинет. -Что? – ответила она, посмотрев в сторону Фреда. -Пойдешь со мной на бал? Анджелина оценивающе взглянула на него. -Пойду, - ответила она, улыбнувшись, и продолжила прерванную беседу. -Ну вот, видите, - сказал Фред,- как всегда везет. (с) Джордж устало провел рукой по лицу, не веря своим ушам. Девушка, хороший друг и товарищ, которую он любил как одноклассницу и уважал, как человека, стала ему в миг самой неприятной личностью. «Пойду», - передразнивал с раздражением он ее в голове. «Вот сволочь. Пойдет она… Да ты просто ничего не знаешь!» Внутри Джи все кипело, но ни одной эмоции на лице. Ни одной. Фирменная улыбка близнецов Уизли все так же коварно сияет, но теперь не так искренне и натурально. Хотя вряд ли кто заметит разницу. Даже Фред. Джордж научился прятать свои эмоции от близнеца сразу, как тот стал смотреть на девушек. -Пойдем возьмем школьную сову. (с) Джордж слегка вздрогнул от голоса брата. Тот ничего не заметил, ни гнева Джи, ни его разочарования. Джордж кивнул и пошел за братом. -Что ты так скис? Из-за чего? - обеспокоено спросил Фред Джорджа минут через пять, когда они шли к совятне. Джордж неопределенно пожал плечом и ничего не ответил. Фред коварно улыбнулся и дружелюбно ткнул его локтем вбок. -Признавайся, боишься, что Алисия с тобой не пойдет?.. Это прозвучало для Джорджа настолько нелепо и смешно - это в корне отличалось от терзаний, которые охватили его, - что он рассмеялся. Если бы Фред знал, о чем, точнее о ком, целыми днями думает Джордж последние четыре года, он бы этого не спросил бы. Если бы вообще не счел, что Джордж ненормальный и оставался бы рядом. Фред расценил его нервный смешок по-другому. -Да ладно, не стесняйся. Я догадывался. Хочешь, помогу? – искренне предложил он. Джордж внимательно посмотрел на близнеца, пытаясь понять, не прикалывается ли он. Во взгляде брата был только неподдельный интерес. Джордж фыркнул. Это становилось смешно. -Забей, Фред. Это не важно, - сказал он, открывая дверь в совятню и пропуская его первым по привычке. -Нет, не неважно! Чего болтаешь?.. Джордж вздохнул. Сейчас опять начнется приступ братской заботы о том, что Джордж якобы никак не может завести нормальные отношения с девушкой. -У нас нет секретов, помнишь? Наши секреты – общие, – сказал Фред, оглядывая насесты. -Правда? – неподдельно удивился Джордж. На него напало давно скрываемое раздражение, потому что Фреду было что скрыть от близнеца, ну а Джордж знал это. – Хм… Дай-ка подумать. А случайно тот факт, что мой близнец с начала года встречается с моей одноклассницей и ничего не говорит мне об этом, не относится к такой категории?.. Нет?! Прошу прощения, ошибочка вышла, пойду надеру зад своему агенту по секретам, - нервно выпалил Джордж на одном дыхании. Фред от удивления замер, стоя спиной к брату, привязывая к лапе выбранной им школьной сипухи письмо Бэгмену. Джордж мысленно обругал себя за такую несдержанность. Ведь он поклялся, что ни за что не помешает счастью Фреда своими нелепыми чувствами. Никогда и ни за что. Джордж зажмурился и глубоко вдохнул и выдохнул. Открыв глаза, он увидел, что близнец даже не шелохнулся за это время. Джордж закусил губу и, отойдя к стене, прислонился к ней плечом, стараясь не смотреть на виноватую спину близнеца. Фред же растерянно бегал глазами по полу, будто ища в птичьем помете и мышиных скелетах поддержки. Первый раз ему было жутко стыдно и неудобно. Да, он солгал собственному брату, обожаемому близнецу, который с рождения рядом. Совсем недавно они говорили на эту тему. О девушках. Фред вспомнил выражение лица брата и понял, почему тогда у Джорджа были так плотно сжаты губы и глаза горели непонятным огнем. Он уже тогда знал и был зол на него. Фред не сказал ему о Эндж. Он промолчал. Он еще летом решил предложить Эндж встречаться и не сказал об этом брату, почему-то дико этого испугавшись... Фред медленно обернулся. Джордж упрямо смотрел в другую сторону. -Джордж?.. Тот, чуть помедлив, устало перевел на него взгляд. Как же ему надоело прятаться и скрывать все в себе. Как ему надоело каждую ночь сидеть рядом с его кроватью и не сметь прикоснуться к нему. Просто сидеть и ничего не делать. Ловить его размеренное дыхание и ненавидеть себя за то, что бессилен с этим справиться. Проклинать все на свете, за то, что он так близко, но одновременно дико далеко, потому что он его не просто брат, а близнец – самый близкий и родной человек с рождения, которому он не имеет право портить жизнь своими чувствами. Ни за что и никогда… Просто, потому что это жутко ненормально, и Джордж не мог найти объяснения своим ощущениям и причины, чтобы их открыть Фреду. Он молчал, когда Фред заигрывал с девушками, он терпел любимую игру Фреда «сводничество», мастерски натягивал на себя улыбку и выражение интереса, когда речь шла о девушках и с жутко давящей, тяжкой болью смотрел на Фреда – ничего незнающего, не обремененного глупыми чувствами. Джи было дико, невыносимо больно и обидно, потому что брат, хоть и днями рядом, так далеко, в родственной недосягаемости. Но Джордж терпел. Просто потому что он любил. Фред хотел что-то сказать, открыл было рот, но тут же закрыл, вздохнув. Он не знал, как оправдаться. -Можешь ничего не говорить, - буркнул Джордж. Парень подошел к Фреду, даже не взглянув на него, взял уставшую уже ждать адреса сову, поднес ее к окну. -Бэгмену, - грубо сказал Джордж. Птица сначала посмотрела на парня яркими янтарными глазами, переполненными укором, потом резко слетела с его руки, не повредив ее только потому, что Уизли с соответствующей реакцией загонщика отдернул руку. Фред облегченно вздохнул, а Джордж опять нахмурился. Он сказал это так; на самом деле Джордж хотел услышать его нелепые лепетания, его робкие извинения, услышать его пристыженный тихий голос, как в детстве, когда Фред извинялся перед ним, испортив нечаянно его игрушки. Стоит ли говорить, что Фред больше ни перед кем в жизни не извинялся. Джордж скрестил руки на груди и молчал, хмурым взглядом провожая в даль сову. Фред же отчаянно соображал. Сказать правду, значит разрушить все братские границы – испортить Джорджу всю жизнь своей глупой привязанностью или что там еще он чувствовал… Он иногда сам терялся, не находил объяснения своим действиям, когда ловил себя на мыслях о брате после тренировки в душе, когда засматривался на его высокую худую, спешно одевающуюся фигуру в ранних солнечных лучах на фоне окна и стыдливо притворялся, что спит, когда близнец поворачивался. А потом Джордж будил его, шутливо взъерошив будто бы спящему Фреду волосы… И прежде чем открыть глаза, Фред пытался утонуть в этом щемящем и теплом ощущении его прикосновения. Как противно ему было осознавать, что он не имеет права на большее. Он не может Джорджу испортить жизнь. И не станет. Он сейчас промолчит, да… И опять все будет то же самое. Боль от ласк прекрасной, но не любимой девушки… Отвращение и боль. И они далеко не вместе. «Нет, я не могу…» - мысленно взвыл Фред. Это было похоже на пытку. Так не могло продолжаться, но для блага любимого человека можно принести и не только такую жертву. Если очень любишь… Джордж медленно повернулся, немного подустав от затянувшегося молчания. -Слушай, - начал Фред. Глаза его загорелись каким-то странным огнем, какой обычно появлялся, когда ему в голову приходила очередная гениальная мысль. Джордж удивился его тону, и в груди возникло странное чувство ожидания чего-то совершенно непредсказуемого. -Понимаешь, - бодро продолжал Фред, смущенно глядя брату чуть правее колена. – Я просто, просто я… Фред вдруг вспыхнул и с долей страха резко поднял глаза на брата. Джордж сдержал нетерпеливый вздох и опустил руки, с плохо скрываемым недоумением глядя на брата. А может он и не испортит ему жизни, может так и должно, чтобы они были вместе не только как близнецы?.. И не придется больше мучаться, нацеплять маску, которая редко когда соответствовала истинному настроению и душевному состоянию Джорджа. Может и он?.. Фред хотел продолжить фразу, первый звук слетел с его губ, но он тут же споткнулся. «Я не могу… Я не стану тебе мешать» - с болью подумал он, и, поникнув, не так оживленно продолжил, скрывая разочарование и отвращение к себе за угловатой улыбкой: -Просто я не думал, что все зайдет так далеко… А я хотел тебе сказать, после бала… Просто не был уверен в чувствах, как сейчас… Джордж застыл с тем же почти счастливым выражением лица, дико не подходящим к тому, что происходило у него внутри. -А, - протянул он. Потом кивнул и фыркнул себе под нос. Хотелось кричать и плакать оттого, что крохотная, микроскопическая, но такая сладкая и пьянящая надежда рассыпалась в пыль. И ему не быть с ним. Но он через силу улыбался, мучительно выжимая радость за брата. – Конечно, понимаю. Это хорошо… «Ты идиот, Уизли. Благодари судьбу, что он рядом хотя бы так, и наслаждайся этим, большего не дано, и не мечтай…» - с отвращением к своим чувствам думал Джордж. «Ты идиот, Уизли. Ты не сможешь ему ничего сказать. Не имеешь права. Сиди тихо и помалкивай, он рядом, ничего не знает и не обременен твоей глупой манией. Довольствуйся этим, с тебя хватит…» - с болью думал Фред, уткнув взгляд в пол, прекрасно осознавая, что вот так и промучается всю жизнь, рядом с ним, но без него. И это был их последний шанс…
Rita Ann Phelps: а вобще....все мои фики здесь там есть парочка новых про близняшек =))) Мои фики на Хогнете
Rita Ann Phelps: *из нового =)* Один день из жизни близнеца Уизли 9:37 – Проснулся. 9:38 – Упс, проспал. 9:40 – кхм, уже к этому привык. 9:42 - О! Зеркало! 9:47 – Стоп! Это же мой близнец! 9:50 – А я кто? 9:59 - Пора бы уже и встать ради прикола… 10:02 - Скоро урок кончится… 10:03 – УРОК?!?! 10:05 - Прогулял, ну что… как всегда… 10:07 - Начинаю к этому привыкать 10:08 - Привык. Быстро, однако. А ну, вставай, зеркало!.. 10:10 – Ладно, я первый. Значит, я Фред. 10:25 – Если ты сейчас же не выйдешь из душа!.. О, так лучше. Прикройся… Хотя стоп! 10:26 – У тебя чуть больше… Значит, ты Фред… 10:27 – Интерееесно… 10:30 – Прияяятно… 11:00 – Я уже собрался как заправский Джордж!.. Значит, я Джордж. Или ты? 11:02 – Может, монетку кинем?.. 11:07 – Все, я Фред, ты – Джордж. А потом посмотрим. 11:10 – Покинули спальни. Сегодня мы рано! 11:20 – Пришли на второй урок. На сколько опоздали? Не знаю, смотря сколько баллов снимут.. 11:22 – Не сняли. Даже не заметили!.. Привыкли, что ли??? 11:24 – Так не пойдет, надо срочно возвращать к себе внимание!.. 11:26 – О! Смотрите, я танцууую пьяяяный на столеее!... Нума-нума-е!!!... 11:30 – Сняли со стола. Быстро. 11:33 – Начинаю привыкать к провалам и наказанию. 11:40 – Решаюсь отбывать наказание прямо сейчас. 11:41 – Получил еще одно. 11:50 – Мы ваще на чьем уроке?? 12:00 – Начинаю привыкать к Пуффендую. 12:03 – Начинаю привыкать к третьекурсницам. 12:10 – Развратные они!.. 12:15 – Пора уже и свалить… 12:17 – Пойду, поем… 12:18 – Ты где? 12:20 – Пошел искать клона. 12:21 – Не нашел. 12:22 – все еще ищу. 12:23 – И тут его нет! Да что за ёпт! 12:35 – Нашел две потайные комнаты, но не нашел брата… 12:40 – Наткнулся на уединившуюся парочку… 12:41 – К вам можно??.. мууур… 12:42 – Профессор Снейп, это не я!.. То есть… Я хотел сказать, у вас, конечно же, аппетитная попка, но я же не знал, что вы зоофил!.. 12:43 – Профессор Макгонагалл, у меня на Аваду аллергия, можно мне просто Обливэйт?!.. 12:45 – Не надо меня к Филчу!.. 12:50 – Здравствуйте, Филч. 12:51 - Я тоже неимоверно скучал. 12:52 – Нет, я предпочитаю девушек. 12:53 – Вы что, ГЛУХОЙ?! 12:54 – Не смей снимать штаны, я слабонервный!!! 12:55 – Упал в обморок. 13:10 – О, привет, клон!.. 13:11 – Ты где был?! Я тебя искал! 13:12 – Внимательно слушаю. 13:13 – Чего??.. Вот те на.. 13:14 – А потом?? 13:15 – Прям так и сделала?.. И ЕЩЕ?? 13:16 – Силен… 13:17 – А как же я?!?! Я!!!! 13:18 – Нет, по пятницам и вторникам не могу – у меня Анджелина… 13:19 – Ты?.. В воскресенье и среду. 13:20 – Получается, я все-таки Джордж. 13:22 - Идем по коридору. 13:23 – Начали спорить. 13:25 – Не ори на меня!.. 13:26 – Ну вот, Филч идет!.. 13:27 – Дверь закрой, а то увидит! 13:30 – Что, ушел?.. Нет? 13:31 – Руку убери оттуда…лучше пониже. 13:32 – Не туда, опять промазал… 13:33 – Я не понимаю, как ты воо…оооо!!!! 13:35 – Силен… 13:37 – Интерееесно… 13:40 – Прияяятно… 13:45 – Все еще приятно. 13:50 – До сих пор приятно. 13:59 – Филч ушел?! А почему мне не сказал?? 14:10 – Может уже хватит, а то я уже привык… 14:11 – Кончил. Силен. 14:30 – Пришли в Большой Зал. 14:31 – Сейчас готов съесть даже Снейпа!.. 14:33 – Профессор, я образно!.. 14:35 – ЧЕСТНО! 14:40 – Нет, в одежде аппетитнее… 14:41 – ЧЕСТНО!.. 14:42 – Упал в обморок. 14:53 – Что, опять??.. Я где? 14:54 – Пытаюсь оглядеться. 14:57 – Наконец-то получилось. Огляделся. 15:00 – Я в подземельях. 15:05 – Я ГДЕ?!?!?! 15:07 – Помогиииите… 15:09 – Кто-то тихо отстегивает мои кандалы. 15:11 – Спасибо… Брат. 15:12 – Улыбаюсь. 15:14 – Пошли отсюда, у меня желудок слабый… 15:15 – Профессор, я имел в виду, что он у меня слабый, чтобы воспринимать такой изысканнейший запах!.. 15:16 – Спасибо, я так и знал, вы убедили меня в том, что надо попрактиковаться во вранье… 15:20 – Вышли из кабинета. 15:20 – Фьюх! Я думал, оставит у себя сейчас же наказание отбывать!.. 15:20 – Проверь часы, может, встали??? 15:20 – Нет, точно надо проверить… 15:20 - … Что, до СИХ ПОР? 15:20 – Точно встали. Я имею в виду часы! 15:20 – Извращенец. 15:20 – Ла-ла-ла-ла-ла… 15:20 – Скучно.. .И до сих пор 15:20… 15:21 – О! Так-то лучше!.. 15:22 – Пойдем продавать что-нибудь… 15:23 – Здравствуйте, директор! 15:24 – Это?.. Да так… магловская жвачка в виде надувных шариков… 15:25 – Нет!!! Не стоит профессор!. Это… Это… 15:26 – Это… 15:27 – Быстрее соображай! 15:28 – Это для больных фенилкетонурией… 15:29 –Что за болезнь говорите??.. 15:30 – Знаете… 15:31 – пускаю в ход всю свою соображалку… 15:42 – Ко мне с энтузиазмом присоединяется брат. 15:51 – Перевел дыхание. 15:59 – Удивляюсь, как Дамблдор это все до сих пор слушает. 15:15 – Дохожу до самого интересного. 15:16 – Близнец перебивает 15:17 – Он получает за это по наглой рыжей морде. 15:21 – А дальше… 15:27 – Близнец очухался. 15:31 – Я почти закончил. 15:37 – Все. Вот в чем смысл фенилкетонурии. 15:38 – Переглядываюсь с близнецом. 15:39 – Внимательно смотрим на Дамби. 15:40 – Не шевелится. 15:42 – Ткнул Дамби пальцем. 15:45 – Если ты мне поможешь тащить, труп никто не заметит!.. 15:47 – Дверь открой. 15:48 – Толкай.. .Сильней!.. извращенец!.. 15:49 – Запихивай! 15:50 – Ты что, совсем??? Ты мне что ПИХАЕШЬ?? 15:55 – Я до тебя доберусь… 15:59 – Закрывай дверь уже, и двигаем отсюда… 16:00 – О, здрасте профессор Макгонагалл. 16:01 –Да, давно не виделись. 16:03 – Что, простите? 16:04 – А можно на это ухо, другим я плохо слышу! 16:06 – Мдо, оказывается, этим тоже. 16:10 – Что тут делаем? Да так… 16:11 – А почему нам нельзя подпирать дверь?? 16:15 – Нееее… Вам лучше туда не ходить… 16:20 – Мы поймали озабоченного кошаристого пиздоеда!!! 16:21 – О, забавный экземпляр! Очень остро реагирует на кошек… 16:22 – Мы хотели его усыпить, что бы показать Хагриду, но перепутали с виагрой… 16:23 – Театрально краснею. 16:24 – До свидания, профессор!.. 16:35 – Двумя этажами выше. 16:37 – Уффф… 16:38 - Как только выкрутились?.. 16:39 – Все мое фантазия! 16:40 – Чего? 16:41 – А в глаз??? 16:43 – Так и быть… наша. 16:45 – Девушки! Можно с вами познакомиться! 16:46 – Че немые, раз сразу вазами швыряются… Ой, нет, это не ваза в нас летит!.. 18:22 – Очнулся. 18:26 – Я на полу. 18:27 – Почему на полу!? 18:28 – И почему хотя бы не на женском?! 18:29 – Ты где? 18:31 – Я-то здесь, а ты где? 18:33 – Я ничего не вижу. 18:35 – Так, замри, сейчас пну… 18:36 – Больно? 18:37 – Нет?.. Мне тоже… 18:40 – Интерееесно… 18:42 – Прияяятно… 18:52 – Как это, НЕ ТЫ?!?!? 18:53 - Люмос 18:54 – МАЛФОЙ?!?!? 18:55 – Прощайся с жизнью! 18:56 – Хорошо, у тебя пять минут… 19:01 – Время вышло… 19:02 – Ладно-ладно… 19:03 – Фред, сообрази там спирту, раз уж мы в больничном крыле… 19:04 – О! Значит, я все же Джордж!.. 19:05 – Как ты меня назвал, хорек?? 19:06 – Я запутался. 19:07 – Ты там простился с жизнью, нет? 19:08 – Махнул рукой. 19:09 – Давно я этого не делал, однако. 19:10 – Ухмыляюсь. 19:11 – Ну, что, давай помянем тебя, хорек, заранее… 19:12-23:17 следующего дня – Не помню… 23:18 – Очнулся. 23:19 – Я где?? 23:20 – Опять темно, черт тебя подери!.. 23:22 – Куплю себе фонарик и значок с именем… 23:23 – Красивое время… Два похожих числа… Как и мы. 23:24 – О, ну вот… 23:25 – Всхрапнул. 23:26 – Ржу. 23:27 – Прикольно, бля… 23:30 – Прекрати ржать!.. 23:31 – И всхрапывать кончай!.. 23:33 – Кончай! 23:34 – Извращенец!.. 23:35 – Все, даун, я сплю… 23:36 – И тебе того же… и по тому же месту…
avka: Rita Ann Phelps читала.. читала... ты же последнее на сообществе выкидывала, нэ?
Rita Ann Phelps: мда, я везде стараюсть кидать =)))) кста, если хочешь -выложи мой стеб про нас, твиноманок, а его я сюда кидать не буду, ок? =) только знать дай, ок? =)
Rita Ann Phelps: Глава 1 I'm so tired of being here Suppressed by all my childish fears And if you have to leave I wish that you would just leave Because your presence still lingers here And it won't leave me alone These wounds won't seem to heal This pain is just too real There's just too much that time cannot erase When you cried I'd wipe away all of your tears When you'd scream I'd fight away all of your fears And I held your hand through all of these years But you still have All of me... (с) Evanescense *** Пролог. Комната необыкновенно пуста. Нет, в ней, как повелось года два назад, всё стоят разномастные коробки, хрупкими башенками наваленные друг на друга, две холодные кровати, две тумбочки, коробками же заваленный шкаф, и свободного пространства в комнате хватит ровно только на то, чтобы от двери пробраться к кроватям и к окну. Но все равно, комната пуста. Тем более для него. Возле небольшого голого, ничем не занавешенного уже бог знает сколько времени, окна стоял он, кого тяготила пустота этой комнаты. Он не глядел в окно, нарочито сосредоточенно наблюдая за тем, как его длинный бледный палец водит по шероховатой от старой краски поверхности подоконника, стараясь как можно дальше оттянуть момент, когда ему придется посмотреть через окно. Он еще не видел, как смотрится его могила через окно их комнаты. Похороны прошли в узком семейном кругу, к которому по известной привычке причислялись еще и близкие друзья. Все молчали, сил плакать мало у кого осталось, а Джинни с мамой, как решил Джордж, плакали по инерции, не желая и не имея возможности остановить усталое от стресса тело выражать свою скорбь. Как плакал после похорон он, не видел никто. В этой самой комнате, в гнетущей пустоте он прожил еще около семи дней, не подходя и близко к окну, через которое видно его могилу. Он даже из комнаты не выходил, часами просиживая на полу между пыльными коробками. Джордж все не верил и не собирался верить в то, что Фред – умер. Что все-таки и, правда, там, за небольшим светлым окном его свежая могила, нагроможденная самыми роскошными венками с длинными черными лентами, путающимися между собой, когда дул ветер. Он не верил в то, что его больше с ним нет. Только искусственный холмик в саду говорил об обратном. Домочадцы предпочитали не нагружать Джорджа своим обществом, потому что в первый же вечер в этом доме, он ясно дал всем знать, что не желает слышать о том, что все будет хорошо, что сейчас Фреду – лучше, чем им и что ничего не изменить. Только Джинни однажды пришла к нему, и они всю ночь проговорили о Фреде, перебирая детские воспоминания и лучшие из всего множества сказанных им шуток. Почему-то с ней было не больно… Она лежала на полу, положив голову брату на колени, а он машинально перебирал сестрины волосы, молча слушая новый рассказ о забытых проказах, и почти не видя перед собой ничего. Утром она ушла, а на губах Джорджа впервые за столько времени дрогнула слабая улыбка. В обед он собрал свои вещи. Джордж отрешенно глядел на большую, с завитыми концами F, которую машинально вывел по пыли на поверхности подоконника пальцем. Когда дверь распахнулась, парень дрогнул, положив ладонь поверх буквы. - Только что в камине была Верити, - негромко сказала миссис Уизли усталым тоном. Джордж от неожиданности быстро поднял глаза и увидел ее. Сколько напыщенных венков – Фреду бы точно это не понравилось, - широкий светлый могильный камень, на котором - отсюда не видно, но Джордж знал их наизусть- слова: Улыбку смерти не стереть. Джордж широко распахнутыми глазами глядел на залитый солнцем сад, затаив дыхание, слыша в ушах только гул своего сердца. Он так тянул время, так хотел особенно посмотреть на его могилу… А тут получился неожиданный, боязливый, по-детски обреченный взгляд. Он не слышал, как, озадаченно поглядев на спину сына, не сразу ушла его мать, мягко притворив дверь. Он все глядел на безмолвную могилу, освещенную солнцем. Лишь только через пару секунд Джордж заметил возле могилы крошечную фигурку садового гнома. В его руках было что-то круглое и зеленое, а он сам с интересом, будто человек, склонив на бок голову, глядел на могильную плиту. Джордж сорвался с места и бегом спустился вниз, чуть не снеся на лестнице Рона. Он побежал в сад, туда, вглубь, к его могиле, быстро, задыхаясь от скорости, будто могло случиться что-то непоправимое, или будто, наконец, Фред выскочит из кустов с торжествующим воплем о том, что самая большая и жестокая шутка в его жизни все же удалась… Слабый ветерок еле трогал черные ленты, даже не в силах поднять их, магические деревья странно и завораживающе шелестели над головой, а могила, безмолвная, красивая и большая так же освящена солнцем. Гном исчез. Рядом с крошечными следами на склоне могилы лежало небольшое зеленое яблоко, с чуть надкусанным краешком, будто последнее подаяние от садового существа… Джордж не заметил, как упал на колени, как по щекам скользнули слезы, сжигая кожу. Впервые после похорон он вновь видел эту могилу. Может поэтому, перед отъездом он предал ее просмотру через окно их бывшей спальни столько значимости. Превозмогая боль, Джордж сглотнул, протянул дрожащие руки и осторожно коснулся пальцами холодной земли, неподвижных цветков одного из венков, шелковых лент, могильного камня… Пальцы застыли на резких глубоких впадинах имени, в этот же момент близнец не стал сдерживать рыдания. *** Спустя две недели на пороге дома номер девяносто три в Косом переулке появился младший брат Джорджа Рон. Не найдя в главном торговом зале никаких признаков жизни, юноша смело поднялся на второй этаж по лестнице в подсобном помещении. Рон прекрасно знал, что Джордж ни за что не съедет отсюда, хотя запустил магазин «Ужастики Умников Уизли» как никогда. Рон не нашел, чему удивиться, когда на его требовательный стук в дверь никто не ответил. Отворив дверь, он вошел в комнату. - Привет, Джордж. Сидящий на полу Джордж резко обернулся на голос, неохотно оторвавшись от своего занятия. - Привет, - хриплым голосом отозвался он, поворачиваясь обратно. Рон стянул дорожную мантию и прошел без приглашения в комнату, уселся на единственной в комнате кровати. - Что это? – удивленно поинтересовался Рон, позабыв о причитаниях, которые ему насоветовала Гермиона, о том, что ему пора бы дать родственникам знать о себе, приехать в гости к ним. Парень с интересом широко распахнутыми глазами глядел на распластавшуюся на полу между ним и братом панораму хаоса из всякого рода магических компонентов, пары книг, небольшого холодного котла и всякого барахла. Джордж поднял голову и неожиданно улыбнулся. Легко так, еле заметно, но улыбнулся. - Это? Это, братишка, модификация Отвлекающих обманок! Теперь они будут разговаривать! Почти что живые! – воодушевленно пояснил Джордж. - Война закончилась, Джо, - тихо со снисходительной улыбкой сказал Рон, будто поправлял ребенка, свято верящего в то, что Земля плоская. - Я знаю, - резко оборвал его близнец, поднялся и подошел к окну. - Ты давно не писал, ни весточки от тебя не слышно! Ты все это время был здесь? Чем занимался? Модификациями? А почему молчал, мы же беспокоимся за тебя, - торопливо сказал Рон, отчаянно соображая, не забыл ли чего упомянуть, что ему наказала Гермиона. Вроде нет. Джордж молчал. - Кроме меня этим некому заняться, а я хочу, чтобы магазин процветал, - негромко сказал он. – В память о Фреде. Нет, он не имел права заикнуться о том, как на самом деле ему тяжело! Он не мог признаться в том, что не успевает справляться со всей работой, что когда-то они делили между собой, работая и изобретая в стенах этого дома… Он не мог сказать в слух о том, что ему бесконечно тяжело без близнеца, ведь это равносильно конечному приговору, который к своему стыду Джордж до сих пор боялся признавать: его больше нет и он не вернется, озаряя всех вокруг своей улыбкой. Рон поднялся. - Я помогу тебе, - уверенно сказал он. Джордж удивленно вскинул брови и повернул голову. Рон не спрашивал, не поинтересовался, тяжело ли Джорджу, нужна ли и, правда, ему его эта помощь? Он просто утверждал. Кажется, он просто-напросто в кои то веки понял без слов и уточнений своего старшего брат. Не мог не понять, когда Фред умер практически на его руках… Джорджу не слишком верилось, что перед ним его младший братишка, Ронни, которого они задирали при каждом удобном случае, возлюбленный четвертый староста в семье, с удивительной решимостью глядящий на него. Джордж ухмыльнулся. - Улыбнись, чего ты какой серьезный? – парень улыбнулся и вновь отвернулся к окну. – Без этого не обойдешься, если, правда, собрался мне помогать, Ронни… Глава первая. Я не забуду о тебе никогда, Никогда, Никогда… (с) Агата Кристи *** Нет, ни в коем случае жизнь не могла вернуться в свое русло, когда сердце Фреда не билось, она не могла просто так взять и наладиться, не могла стать прежней, той, которой Джордж был вполне доволен рядом с ним… Но каждое утро он заставлял себя улыбаться, напоминая себе о том вечере… - Фредди, осталось пару минут! Ты же знаешь, что эта старая карга ровно в семь садится перед камином здесь, в гостиной! Панический шепот Джорджа не поторопил старшего близнеца, он все не отпускал в плотный летний вечер очередную сову с нелегальной и опасной по мнению хозяйки этого дома рассылкой прейскурантов «Ужастиков Умников Уизли». Фред сделался вдруг каким-то серьезным, поднял взгляд от совы на близнеца и облизнул губы – признак сомнения в том, что он задумал. Но тут же любой признак сомнения стерся, будто Фред собрался во чтобы то ни стало воплотить в жизнь только что задуманное. Джордж удивленно уставился на него, перестав ежесекундно оборачиваться на дверь в гостиную. - Джо… - Фред, ты чего? Шевелись…- слабо сказал Джордж, никак не в силах понять резкое изменение в поведении близнеца. - Джо, обещай мне… Обещай, слышишь… Здесь и сейчас, что чтобы ни случилось, ты будешь жить!.. От удивления сказанному Джордж даже не смог фыркнуть на близнеца и обвинить его в помрачении рассудка. - Чего?! – так и хотелось ему врезать, лишь бы шевелился… - Джо, все серьезнее, чем можно подумать, поэтому обещай… Чтобы ни случилось- живи… Улыбайся, улыбки - наша жизнь, так что улыбайся, как бы плохо не было, обещаешь? Джордж лихорадочно пытался уцепиться хоть за какой-либо намек на несерьезность, сумбурность всего сказанного близнецом, лишь бы не верить в то, что это - правда, что он именно так считает… - Фред… - Джо, обещай мне улыбаться! Родная ладонь нежно стиснула оледеневшие пальцы Джорджа. - Обещай… На лестнице послышались шаги. Слишком поздно. - Обещаю, Фредди… - выдохнул Джордж. - Если бы за каждый клочок пергамента, на котором пишут счет, давали по сиклю, нам и никакого бизнеса не требовалось бы вести, чтобы разбогатеть, - ворчал Рон, перебирая почту. Джордж мельком глянул на брата, тесня на полке товары, чтобы выставить новинки к надвигающемуся Хэллоуину - «Призракозаменитель», «Потрясающие Пугалки» и «Жутчайший кошмар в коробке», - и ухмыльнулся. - Ты ведь в курсе, что с чувством юмора у тебя не шибко и что ты неясно выражаешься? – пояснил свою скептическую ухмылку Джордж. Рон без обиды на лице почесал затылок, сгреб почту в охапку и понес к кассе. - А то, - отрешенно сказал он, ища в прилавке перо. - Мистер Уизли, я оформила заказы, осталось только дождаться сов теперешних владельцев этого товара, - сказала вышедшая из подсобного помещения Верити, поправляя форменную мантию магазина. - Замечательно, - закончив с новинками, сказал Джордж и хлопнул в ладоши. – Что ж, пора открываться? – весело поинтересовался он. Верити вежливо улыбнулась. - Конечно. Наш отпуск затянулся, но, думаю, мистер Уизли сейчас был бы доволен нашей работой, - сказала она и пошла к запертой двери. Джордж оглядел магазин, будто в последний раз оценивал свое творение перед представлением его огромнейшей аудитории на мировой конференции, улыбнулся и прошел к кассе. Один день сменялся другим, мало чем отличаясь от предыдущего. Но все равно для него они были заполнены улыбками, весельем, которое он раздавал за блестящие монетки. То и дело на них мелькал Мальчик-Который-Теперь-Знаменит-Еще-Больше, главный зал был до отказа наполнен покупателями и то и дело разлетались довольные восклицания детей и взрослых, действующие Джорджу как бальзам на душу. Он улыбался. *** - Ты сегодня домой? - Ага, все еще не хочешь со мной? - Нет, спасибо, - Джордж улегся на кровать, наблюдая за тем, как Рон критично разглядывает себя в новой дорожной мантии в большом неухоженном зеркале в углу комнаты. – Рождество проведу один – подумаешь, - улыбнулся он, уставившись в потолок. - Мама расстроится, - несчастно сказал Рон, обернувшись к брату. Джордж еле уловимо дернул головой, как бы говоря: ничего, обойдется. - Мама расстроится, - повторил Рон. – И в Сочельник ничем не займешься? Может, хотя бы ужин проведешь с нами? - Рон, твои предложения не связаны между собой! – весело фыркнул Джордж, пошевелив пальцами ног. – И это тебе говорит человек, не закончивший Хогвартса и не проведший семь лет в непосредственной близости с Гермионой Грейнджер… Рон неожиданно порозовел и принялся еще рьянее разглядывать себя в зеркале. Джордж фыркнул и повернулся на бок, поглядев на братца. - В Сочельник я, наконец, высплюсь, - устало сказал он, зевнув. - Все равно мама расстроится, - в который раз сказал Рон, подойдя к брату. Тот закатил глаза. - Блин, Рон, я не ты, чтобы мне сто раз повторять одно и то же, чтобы я понял!.. – Джордж резко оборвал себя, уставившись на протянутую руку Рона. - Я кое-что нашел в столе, когда там прибирался, - коротко сказал он, пошевелив конверт, который протянул брату. - Думаю, это тебе… Джордж сел по-турецки, почему-то боясь взять конверт. Видел он его впервые, сердце стучало где-то в горле, будто отчаянно воя о том, о чем Джордж догадался в первую секунду, как увидел конверт: это письмо от Фреда. Он не слышал, как Рон ушел, грустно попрощавшись – ясно, как день, что мама наказала хоть каким путем привести Джорджа с собой, что не вышло, - а Джордж лишь отрешенно кивнул, неотрывно глядя на ни чем неприметный конверт. Какое-то время он и сидел вот так, будто ожидая, что с секунды на секунду конверт оживет и расскажет что-то важное, или же, что еще более сумбурно, из него появится живой, невредимый, смеющийся Фред… Резко, но аккуратно, сорвав сверху бумагу, Джордж вскрыл конверт. На его колени скользнул белый тяжелый листок, без каких-либо надписей. Разочаровавшись, Джордж заглянул в конверт, который оказался пустым, и только потом, отложив никчемную обертку, принялся за белый листок. То, что это фотография, Джордж понял только когда взял ее в руки и, боязливо замерев, уставился на чистую оборотную сторону. Так глупо – не сообразить… И все же Джордж перевернул ее, с режущей болью вглядевшись в того, кто был на ней изображен. С улыбкой облегчения на ней руками потрясал Фред, весело улыбаясь, кривляясь, изображая долгожданное освобождение из заточения в конверте. Дрожащие и мокрые от слез губы Джорджа растянулись в улыбке. Фред замер и внимательно поглядел на брата с фотографии, будто пытаясь уловить подвох, потом, облокотившись на край рамы, тепло улыбнулся ему, как никогда и никому не улыбался. С улицы доносились веселые нестройные хоры, восхваляющие Рождество, и, медленно кружась, с неба посыпались неровные хлопья снега, то и дело прилипая к стеклу, укутывая зяблый, пустоватый дом номер девяносто три. Но это все кануло в вечность, которую, казалось бы, провел Джордж, вглядываясь в черты лица брата, улыбающегося с фотографии. Он упрямо запихивал мысль о том, что успел позабыть детали его внешности на самые неприметные задворки сознания, не собираясь с этим мириться, а Фред все улыбался и улыбался ему. В какой-то момент его плечи чуть вздернулись вверх, как бывает при глубоком вздохе, Фред выпрямился и, приняв вид точно такой же, какой был у него в тот вечер, когда он потребовал с близнеца клятву улыбаться, вытянул перед собой ладонь. Она остановилась, упертая в границу между фотографией и реальным миром. Джордж зажмурился, пытаясь остановить возобновившиеся слезы, и когда стало ясно, что это тщетно, открыл глаза и, выпустив фотографию из одной руки, приложил к ладони близнеца два пальца – размер карточки больше не позволил… *** Дни пролетали мимо, и он никак не успевал отмечать про себя, сколько же времени прошло, только, спохватываясь на больших датах, Джордж оглядывался назад на огромные отрезки времени. Даже первое апреля прошло как-то мимо, в заботах, в работе, в пыльной никчемной суете… Этот день не отличался от сотни прожитых до этого, пусть и был наполненный улыбками, прибылью, смехом… Особенным задиристым смехом первого апреля. Джордж недовольно хмыкнул, отворив дверь спальни: на подоконнике сидел большой почтовый сыч. Для специальных доставок. Он строго уставился на близнеца, а тот, недовольно бросив на него усталый взгляд, уселся на кровать, отвернувшись от птицы. Он прекрасно знал, что в коробке, стоящей рядом с недовольным такому приему почтальоном, знал, кто и зачем его прислал. Праздничный торт и двадцать одна свеча. Праздничный торт и двадцать две свечи. Праздничный торт и двадцать три свечи… Праздничный торт и двадцать пять свечей он разделил с одной девушкой, с которой повстречался как-то в один дождливый вечер ноября, возвращаясь в магазин из Дырявого Котла. Там он встретился со своим другом Ли Джорданом, который был здесь проездом и скоро должен был уезжать в Канаду по делам. Эта девушка оказалась самой необыкновенной в жизни Джорджа, хотя он даже теоретически не предполагал существование такой… Свой двадцать шестой день рождения он провел в родильном отделении святого Мунго. По бокам от него со счастливым видом сидели Джинни и миссис Уизли, поочередно тиская его дрожащие ладони. А Рон то и дело жаловался на то, что его обручальное кольцо слишком тонкое по сравнению с кольцом Джорджа и что было нечестно с его стороны такое покупать. В коридоре появилась худосочная длинная фигура престарелого колдомедика, руки которого приняли жизнь чуть ли не половины членов магического сообщества Британии не старше сорока лет. Лицо Джорджа перекосила ошарашенная улыбка. - Кхм-кхм, - хрипло сказал он, именно сказал он, а не прокашлял, как это обычно препративно делала Амбридж. – Ну и где там у нас молодой папаша? – с ехидной ухмылкой поинтересовался колдомедик, подслеповато щурясь на миссис Уизли. Джордж не уловил, в какой момент вскочил, а теперь Джинни уверенно подтолкнула его в спину. - А где же…? – начал было спрашивать колдомедик, удивленно глядя по бокам от Джорджа, будто ища кого-то. – Ах да… Печально, очень печально. А я ведь помню вас, маленьких чертят… Было трудно, невыносимо, никто из вас не хотел быть последним... - он повернулся и, что-то бормоча себе под нос, узловатым пальцем поманил за собой Джорджа. Растроганная семья осталась в полутемном коридоре, оглушаемом счастливыми всхлипываниями миссис Уизли. - Грейс... Она улыбалась, ее губы дрожали, а тонкие руки бессильно лежали воль тела. Джордж быстро подскочил к ней и стиснул родную ладонь, прижимаясь губами к слезам на ее щеках. - Джо, малыш, -слабо шепнула его жена, слабо отталкивая мужа. Он должен его увидеть. Сестра подала ему крошечный чуть шевелящийся сверток, а Джордж, глянув на жену, неуверенно взял его на руки. Острое чувство счастья, небывалого, ослепляющего, такого сладостного, такого нужного для него озябшего, раненного величайшей потерей жизни, пронзило Джорджа и пролилось по телу от макушки до кончиков пальцев на ногах. - Мальчик, - радостно заявила сестра. - Я знаю, -шепнул Джордж, внимательно глядя на малыша. Тот необычайно хитро и тихо глядел на отца одним глазом, поджав крошечные алые губки, будто в его маленькой новорожденной голове мог появиться какой-то сверх гениальный и презабавный план новой, незабываемой жизни родителей. Джордж постарался выдавить из себя какой-то звук. Получилось что-то счастливо-хлюпающее: слезы так и катили по его щекам. - Имя уже придумали? – поинтересовалась приторно-участливая сестра, может, единственный изъян в его, Джорджа, крошечном, ограничивающимся этой палатой, счастливом мирке. - Вроде нет, я искала в стольких книгах, но... Джордж Грейс даже не расслышал. - Фред. Его будут звать Фред. Глава 2 Глава вторая. *** Вот бы снова стать маленьким мальчиком, Чтобы рисовать все, что с нами должно случиться. Я бы рисовал, и ничего плохого С нами бы уже не могло приключиться. Мир был бы другим, я был бы живым. (с) 7 раса *** - Пааап!.. Мальчик с наслаждением маньяка-садиста почесал нос, добавив к частично покрывавшей его лицо производственной грязи еще и сажи, потом, высунув от усердия язык, выловил рукой из большой банки какой-то слизкий темный комок. И ни единого признака отвращения к этой странной, чуть шевелящейся дряни: взгляд мальчика был прикован к кипящему котлу, глаза ребенка искрились неутолимым любопытством и нетерпеливостью, - именно поэтому он не придавал никакого значения всякого рода неудобствам. Даже смраду, поднимавшемуся от котла, на поверхности которого то и дело появлялись и лопались с отвратительным звуком мутные, желто-зеленые пузыри. С лестницы донеслись шаги. - Боже, Фред, что за вонь! Успей спрятаться где-нибудь, пока я поднимаюсь, если ты добавил в кипящий отвар полынь!.. Слова Джорджа скользнули мимо ушей Фредерика-младшего точно также, как темный склизкий комок с его небольшой ладошки прямо в середину желтого варева. БУМ!!! Мальчик приземлился аккурат под ноги почти что вошедшему в комнату отца, успев издать во время полета через все помещение три-четыре ликующих возгласа. - Фред!!! Джордж строго воззрился на сына сверху, с когда-то совсем не характерными для него трепетностью и облегчением окинул Фреда взглядом и понял, что с ним все в порядке, облегченно прикрыв глаза всего на мгновение, – больше нельзя было рядом с этим непоседой. Мальчонка поднял восхищенный взгляд на родителя, в его глазах так и прыгали отблески бесконечного детского ликования первооткрывателя. - Пааап! Оно взорвалось! - Я заметил, - с долей строгости сказал Джордж, не удержав веселую ухмылку от созерцаемой им картины: сидящий на полу мальчишка десяти лет отроду, шея, руки, ноги, лицо, волосы – все в темной саже, перепачканная одежда, сверкающие восторгом голубые глаза, и бесконечное удовольствие в каждой черте начиная с босых пяток, заканчивая чуть опаленными кончиками волос. - Нет! Ты не понимаешь! Оно действительно взорвалось так, как я того хотел! Я же не просто так в котел пихал, что не попадя! – детский голосок дрогнул от переполнявшего маленькое существо восхищения. Фред поднялся и потянул отца за рубашку. - Но я же запретил тебе класть в зелье полынь, так? - Ну да... – ни капли сожаления или хотя бы намека на виноватый тон. – Ну смотри, что получилось! Я теперь знаю, как она действует со сгущенной плазмой приведений!.. Пап, а давай, я заново все соберу и покажу тебе! Мальчонка бросился к растерзанному котлу и засуетился возле него, с немым упорством собирая то, что собрать практически невозможно. Джорджу осталось только дать волю своему удивлению: его мальчишка, рыжеволосый, непоседливый и любопытный несмышленыш, уже занят экспериментом, охвачен необузданной жаждой превзойти всех своей шутливой гениальностью, он проворен и имеет тонкий ум, он капризен и скрыт в тоже время, он своенравен и горд, и совершенно неуправляем в стремлении достичь поставленной цели. Фред Уизли - младший всегда улыбается и шутит над всем, что видит. Он так напоминает ему, Джорджу, единственного важного в его жизни человека... Только у Фредди нет брата-близнеца, чтобы разделить с ним свою уникальность и лучшие моменты сладкого искания. Но это болезненное сходство едкой иглой скорби кололо Джорджа, к тому же и внешне его сын был так похож на него самого, и даже больше – он был копией Фреда, в честь которого был назван. Восстановленное зелье не имело тех же свойств, как то зелье, которое заставило своего создателя пролететь над просторами комнаты. Фредди получил нечто иное и, в ближайшем будущем это зелье было усовершенствовано и теперь больше известно в магазине «Ужастиков Умников Уизли» как «Мучительная Пучилка». «Только не перепутай свою и врага тарелки!» - гласит этикетка. *** - Уизли! Фредерик!.. «Ну вот, опять...» - промелькнуло в голове профессор МакГонагалл. От того, что случилось с Распределяющей Шляпой, по Залу прокатилось хихиканье. Профессор не заметила, как, подпрыгнув на месте, будто спугнули мышку, Шляпа свалилась на пол. Новички стояли с удивленными лицами людей, туго соображающими, как Шляпа может подпрыгивать. Профессор, проигнорировав боль в спине, наклонилась за волшебным артефактом. - Мерлин Всемогущий! Сколько же можно!.. Он опять будет надо мной издеваться! Думаете, я забыла?! Да я все помню прекрасно!.. –обиженно бурчала Шляпа, аккуратно водруженная профессором на место. - Тише, тише. Это всего лишь сын его брата... Нахмурившись на ироничное «Всего лишь?!» Шляпы, Минерва не успела повернуться, как сама чуть не скопировала Шляпу. Ее напугало то, что совершенно неожиданно за ее спиной оказался мальчик с ярком - рыжими волосами, пронзительными голубыми глазами, веснушками по всему лицу и с многообещающей улыбочкой. - О! –воскликнул он, почтительно вздергивая брови. – Профессор, прошу прощения. Вы не позволите?.. Приутихшие смешки разразились вновь, кто-то ободрительно присвистнул со стороны стола Гриффиндора. Профессор грозно глянула в ту сторону, а Джеймс Поттер уже сделал вид, что увлеченно рассматривает значок старосты у своего невозмутимого соседа, не забывая при этом ехидно хихикать. Профессор перевела взгляд на Уизли и внутренне насторожилась. Надо было все-таки написать Джорджу, что школа не в коем разе не должна стать для мальчика полигоном для его экспериментов и уж тем более, не круглосуточным цирком, как было когда-то для него и его близнеца. Но мальчик поразил ее своей тихостью: он подошел к Шляпе, аккуратно взял тонкими ручками всем свои существом замерший артефакт и водрузил себе на голову. Минерва даже не спохватилась оттого, что на самом деле эту процедуру должна была сделать она самолично. Но Шляпа уже, заикнувшись, выкрикнула хрипло: «Гриффиндор», и мальчик уже стягивал ее с затылка. Кажется, нет… Наверно, вот сейчас. Странно. Нет, все же, сейчас, точно!.. Ну сейчас точно новые гобелены полетят ко всем чертям от взрыва… Внимательно наблюдая за тем, как мальчик идет к столу теперь своего факультета, Минерва старалась спокойно думать о том, что может вытворить этот мальчик и даже, пыталась продумать и его действия, и свою реакцию на это. Но… Наверно, яблоки все же могут подать на безопасное расстояние от яблонь, потому что мальчик вполне мирно и без приключений дошел до своего места, поздоровался с Джеймсом, и вопросительно уставился на замершего профессора вместе с полным Залом учеников. Кто-то из учителей шепотом попросил профессора продолжить Церемонию Распределения. Наверно, это какое-то недоразумение, раз до этих пор все осталось в порядке. Профессор дернулась и нахмурилась, невидящим взглядом уставившись в пергамент, изображая, будто потеряла фамилию следующего ученика в довольно длинном списке. На самом деле, это было хорошо, что этот Фред Уизли милый и тихий мальчик. Но следующим вечером, принимая у себя первых наказанных, настойчиво сверля взглядом невинное личико новоприбывшего Уизли, Минерве МакГонагалл вспомнилась хогвартская пословица: «В пустых доспехах Пивз спрятался». Слишком мягко сказано. Школе предстоит еще одно испытание на стойкость. *** «Утро доброе. Пожалуйста, перестань заигрывать со своей однокурсницей, дожуй булку, которую ты обмакнул в суп, иначе она станет невкусной, и внимательно, хотя бы раз прочитай мое письмо, Фредди… Надеюсь, письмо о том, что ты с хорошо нам всем знакомым Джеймсом Поттером -младшим подорвал женский туалет на третьем этаже, было веселой шуткой на Хеллоуин?.. Иначе, знаешь, Фред, МакГонагалл, не пожалев свой выходной, поймает меня в каком-нибудь из наших магазинов и уж точно отлупит, как всегда мечтала. Не смешно, Фредерик. Ну, ладно, почти что. Просто мне этого очень бы не хотелось. Она, кажется, нашла прощальный подарок, спрятанный мною в Хогвартсе Мерлин знает сколько лет назад!.. В общем, Фред. Веди себя предусмотрительно. Пожалуйста. Я знаю, что ты можешь, уверен. Иначе я заберу тебя сразу же после матча Слизерин-Гриффиндор, на который в тайне от старушки Мэгги собираюсь прилететь. Жду превосходной игры. Может, прислать тебе твою любимую старую биту? Хотя я никак не мог ее найти. Или ты ее уже забрал? Во всяком случае, я знаю, что ты будешь замечательно играть. И, пожалуйста, перестань вовлекать Джеймса во всякие авантюры, он выпускник, готовится, как надеются его мама с папой, к экзаменам. Тем более, он и сам неплохо справляется. Я имею в виду нахождение приключений на свое очень интересное место. В общем, мама передает тебе привет. Фред, понимаю, меня тоже раздражали такие нежности, но она ужасно на меня надавила, и я все-таки обязался написать тебе, что она тебя крепко целует. Удачи, Фред. Джордж». Фред не был на завтраке, как думал отец, когда писал это письмо. На самом деле, он обычно всегда угадывал то, что делал Фред в момент прочтения письма. Например, скорее всего, он бы и правда, пр ...
Rita Ann Phelps: ... инялся бы ухаживать за Энни Брайт, до этого окунув булку в суп и забыв про нее, сразу же, как Энни усядется перед ним. Если бы у него было бы сегодня настроение и желание спустится с этой серой толпой, сесть за серый стол и приняться за серую еду. А потом серо шутить и балагурить, пока не настанет время серо повеселиться. Положив пергамент, от которого достаточно ощутимо несло духами матери, на прикроватную тумбочку, Фред сел на кровати и по привычке взъерошил длинные волосы. Сегодня не было никакого настроения что-либо делать. И, как помнил Фред на своем веку, это было впервые. Обычно, в такое состояние впадал его отец, когда каждым летом на один день ездил куда-то далеко, казалось, в неведомую страну, на кладбище, к кому-то смутно родному, и никогда не брал Фреда с собой. И никогда не говорил, куда он отправился. Точнее, к кому. Но Фред знал. Знал давно и ему это знание откровенно не нравилось. На автомате Фред слез с кровати и, засунув бледные руки под матрац, некоторое время копошился там с задумчивым видом, а потом извлек на свет старую пожелтевшую колдографию. Его зовут Фред. Ему двадцать. У него короткие торчащие в разные стороны волосы, щедро усыпанное веснушками лицо, ехидные голубые глаза и широкая чарующая в самых разных значениях этого слова улыбка. Он в темно-синем свитере, на котором вывязана оранжевая буква F, пусть и видно только ее верхушку. В двухмерном пространстве колдографии он виден по грудь, и возможность движения ограничивается перемещениями за край фотографии и всякого рода прикосновение к рамкам этого бумажного мира. А сейчас он спит, положив руки на нижнюю рамку и опустив на них свою взъерошенную голову. Дыхание его спокойно, а тонкие пальцы, скользящие по поверхности не могут его разбудить. Его зовут Фред. Ему двадцать. И он – брат отца. Никто и никогда не рассказывал Фреду-младшему об нем. Он никогда не слышал истории о том, что когда-то «Мерлин знает сколько лет назад», Фред и Джордж, вместе, вдвоем, крушили Хогвартс, развивали свой сказочный сейчас бизнес, сводили с ума добрую половину девчонок, щедро добавляли яркие краски в серые жизни, стирали с лиц слезы и безжалостно растягивали губы в улыбки… Это злило, это раздражало. Джордж давно не говорит «Мы были». Джордж никогда не рассказывает о том, что было у него с Фредом, как они жили вместе, идентичные, непостижимые, независимые, молодые… Джордж, остался только Джордж. И никто никогда не говорил о Фреде. О Фреде Уизли, брате-близнеце Джорджа, при нем, Фредди - младшем. Обида раздирала горло за то, что его забыли. Забыли, забыли. За-бы-ли. Но Фред узнал все сам, и он чувствовал себя хуже, чем мог бы, рассказывай кто-нибудь ему о нем, Фреде - старшем, по вечерам. Джордж давно хватился этой фотографии, что сжимал в руке его сын. Он ходил несколько недель потерянный и убитый, но Фред ни разу не заикнулся, что она в его учебнике астрономии. А потом пришло время, когда Джордж перестал ее искать и стал снова улыбаться. Улыбаться ли по-настоящему? Фред, держа колдографию перед собой, поднялся с кровати и прошел к большому зеркалу у дальней стены. В который раз некоторое время он смотрел на спящего Фреда - старшего, и поднял глаза на свое отражение. Тот же подбородок, нос, те же веснушки и скулы, те же глаза и брови, тот же изгиб губ, те же подрагивающие ресницы, тот же умопомрачающий огонь в глазах, приглушенный сейчас в глаза шестнадцатилетнего Фреда глухой скорбью. Пусть и Фред на колдографии спал, Фред - младший знал, что как всегда все будет идентично, даже эти искры огня в глазах. Разве что волосы чуть длиннее. Он делал так на прошлый Хэллоуин , и сейчас, вытащив палочку из кармана джинсов, он опять пострижет себе волосы. Убрав с пола отрезанные заклинанием пряди, Фред заметил, что парень на колдографии проснулся. Он потянулся и вопросительно уставился на юношу. - Привет, - сказал ему Фред, в сотый, наверно, раз подумав, что если бы колдографии умели разговаривать, как картины, то у этого Фреда был бы точно такой же голос. Если не учитывать четырехлетнюю разность в возрасте. Один только вопрос грыз парня: почему? Почему его вычеркнули из этой реальности, будто он и не существовал никогда? Джордж назвал сына Фредом не просто так, он не просто так радовался, замечая, что с каждым днем сын все больше приобретает те плавные, неуловимые и едва различимые на двух идентичных лицах близнецов линии, которых не было у него, а были у Фреда. Его Фреда, брата-близнеца. Но однажды он подумал, что мальчику не надо знать о том, что его отец потерял самого драгоценного человека в своей жизни; болезненно, слабо, улыбаясь через силу, а не как клялся – с широкой улыбкой, - переживал все эти годы, но свято верил в то, что это все-таки выглядит так, как просил его близнец незадолго до смерти. Джордж не признался себе в том, что успешно нашел замену близнецу в сына. Точной копией Фреда, словно он его и породил. Фред. Фредди… Фредди - младший не понимает этого, он не знал всего и злился, злился на глупость отца, но еще не решился на разговор с ним о Фреде, человеке, который значил для него больше, чем это можно представить, и поэтому злился… Он такой же. Он улыбается и смеется, как Фред. *** День длится на удивление долго, когда ты заперт в четырех стенах. Причем эти стены, странно, впервые за шесть лет кажутся тебе непристойно чужими, словно из другого мира, словно из другой, чужой жизни, куда ты не имел права врываться… Фред сидел на узком подоконнике, открыв предварительно окно в затухающую осень, во всей своей умирающей красе развернувшую свое полотно по кронам Запретного Леса и жухлому лугу. Джеймс с ног сбился, ища кузена по всей школе. Кто-то сказал, что не видел, чтобы Фред покидал гостиную. Не найдя в ней знакомой рыжей шевелюры, Джеймс, злобно ругаясь про себя о том , что это будет последнее место, где он будет искать этого рыжеволосого придурка, быстро поднялся в мужскую спальню шестого курса. И нашел братца именно там. Пожурив себя за отдохнувшую сегодня сообразительность, Джеймс бросил сумку на кровать, а вдогонку ей упал сам. - Черт бы тебя побрал, Уизли, я пролазил полшколы, прежде чем тебя нашел! – зло сказал Джеймс, не глядя отправив во Фреда его же подушку. Промахнулся. Фред никак не отреагировал на брата, он даже не подал какого-либо знака о том, что слушает хотя бы краем уха его болтовню о скучности и примитивности уроков, о проделках, которые он умудрился пропустить, о том, что его достала Энни, вечно спрашивающая, где он, Фред, болтается, и, конечно, пропустил вопрос брата: собирается ли он идти на вечеринку по случаю Хеллоуина. - Эй!.. Фред! Рыжий, Филч тебя за ногу, - пробурчал Джемс, слез с кровати и тронул Фреда за плечо. Тот медленно повернулся. - Что? - Я говорю, пойдешь на вечеринку в Выручай-комнату после официального банкета? - Да, конечно, - на автомате ответил Фред, спешно улыбаясь. Существовало мнение, что если Фред Уизли младший перестанет улыбаться, солнце встанет не только не в подобающей позе, но и станцует шведскую польку. И вообще, весь мир покатится к чертям, потому что Фред улыбается всегда, как бы плохо ему не было. На памяти Фреда чуть ли не сотни размазанных грязных пятен – все то неприятное, что он не хотел бы наблюдать в своей жизни по новой. Это все то, что требовало искусственной улыбки. А сейчас ему не хотелось улыбаться, и поэтому приходилось одевать шаблон на свое веснушчатое лицо, лгать, но видеть радостные улыбки других. Веселил толпу он не долго. Она скоро нашла себе забвение в алкоголе, который Джеймс в неизмеримом количестве добыл с кухни вместе со своими дружками. Фред тенью выскользнул из Выручай - комнаты и спешно пошел по коридору, стараясь как можно тише ступать, чтобы его не поймали в этот поздний час. Он и так еще не отсидел после уроков наказание за ночную прогулку по школе на прошлой неделе… За темно-зеленым, пыльным и грязным от времени гобеленом, до которого оставалось каких-то семь шагов, был потайной широкий ход, довольно известный многим старшекурсникам и смотрителю школы, но сейчас это был самый выгодный и короткий путь до гостиной. Фред ловко юркнул за гобелен, оглядевшись по сторонам. - Опа, в нашем темном закутке солнце ясное!.. – противный и низкий голос. Фред поморщился и с недовольством оглядел тройку ребят, явно спрятавшихся здесь неведомо зачем. Но только не для засады, потому что на их глупых рожах было написано такое же глупое удивление. Но, похоже, им понравился такой поворот событий. Это были три слизеринца, самые грязные и жестокие за последние несколько лет, причастные к темным делишкам, но виновность которых по иронии судьбы не была еще доказана. Они были личными врагами чуть ли не каждого ученика, не относящегося к категории морально ущемленных уродов. На Фреда у них был особенный, вонючий и острый зуб - за публичное высмеивание главаря их тройки. Фред быстро оценил ситуацию, оглядев молодых людей. - А что, из цирка уродов был тройной побег артистов, которые трусливо спрятались от надзирателя в коридоре за гобеленом? –невинно поинтересовался Фред, со зверским удовлетворением наблюдая за тем, как меняются одинаково уродливые и широкие лица слизеринцев. Но тут же оно было заглушено мимолетной паникой: этим троим точно надоело слушать веселый и злой бред Фреда, у них напрочь отсутствовало чувство юмора, мозги давно атрофировались, и им было просто смертельно необходимо заткнуть сейчас школьного шута: зверское желание убийства как на заказ проскользнуло на лицах всех троих. Быстрые и сильные тела у них никто не отнимал, и Фред, даже не успев выхватить палочку, которая была, как назло, во внутреннем кармане мантии, рядом с колдографией близнеца отца, был в мгновение обездвижен – гориллы не постеснялись вдвоем заломить ему руки назад без всякого шанса выбраться из крепкой хватки. Огромные лапища обхлопали его всего, прежде чем наткнулись на палочку. Она была извлечена вместе с колдографией, и отдана громиле - предводителю, но колдография, выскользнув вслед за палочкой, повернулась в воздухе и упала где-то сбоку, вне поля зрения Фреда, которому за волосы оттянули голову немного назад. Радовало одно - она осталась незамеченной остальными. Фред поджал губы, молча и смело смотря в пустые глаза своего противника. Фред был без оружия, сейчас его изобьют с остервенелой жестокостью, потому что это было предопределено отсутствием юмора у этих особ и неутомимой жаждой подавлять то, что им никогда не понять. Фред поймал себя на том, что он не думает о предстоящей физической боли, его больше всего волновало месторасположение пожелтевшей по краям колдографии с вечно молодым, никогда не грустящим Фредом Уизли. Фред хотел бы, чтобы сознание сразу покинуло его, чтобы он не чувствовал каждый удар, каждую порцию крови, выплевываемой им в который раз, чтобы не видеть вспышки ускользающей реальности, и чтобы не слышать хруст сломанной руки. Потому что он так скорее впадет в сладостное забвение, где открываются самые важные в жизни вещи. *** Маленькая кухня, обшарпанный стол. В раковине, в углу, тихо позвякивая, сами собой моются тарелки, а солнце, уходящее в закат, красит старую мебель в ярко-рыжий. - Фредди, а что мы здесь делаем? – на плечо ложится рука отца, и Фред-младший поднимает голову. Джордж улыбается, оглядываясь по сторонам, – видимо, для него это место значит куда больше, чем для Фреда. Он же здесь в первый раз. Но кажется, что на самом деле это то самое место, где он должен быть. Все здесь пропитано тем, что так хотелось дать людям вокруг. Фред невольно улыбнулся и тоже огляделся. Джордж прошел к столу и, будто не веря в то, что перед его глазами, выдвинул стул и сел на него, постучав пальцами по столу. - Филч меня за ногу, - сказал он, широко улыбаясь. – Так странно, правда, Фредди? – обратился к сыну Джордж, вставав и подойдя к часам. – Рон же сказал, что перестроил и изменил полностью этот дом, но тут все, как раньше, даже мамины часы! Он протянул руку и легонько дотронулся до краешка часов с двумя стрелками. Лицо Джорджа изменилось, заметив недостаток стрелок. - А почему здесь?.. – он не договорил, удивленно вытаращив глаза. Фредерик - младший подошел к отцу и внимательно посмотрел на стрелки. На каждой по имени: Фред и Джордж, - и они показывают на надпись «Дома». - Странно, что здесь твое имя, Фредди, - сказал Джордж, хмурясь и медленно опустив руку. Но Фред понял, что это не его имя, сразу же, как только он прочитал эти имена. И оставалось только ждать, отсчитывая глухие удары сердца где-то в горле. В гулкой тишине наползающего вечера в пустой кухне ясным эхом раздались неторопливые шаги на лестнице. Дверь скрипнула, впустив в кухню молодого человека. - Я думал, мне придется постучать к начальнику, чтобы уже дал мне возможность лицезреть тебя здесь! Миг, а может, целая вечность, прежде чем Джордж выдавливает из себя одно-единственное слово. - Фред?.. - Еще скажи, что не рад меня видеть. Обижусь и уйду опять - тогда будешь знать, - сузив ехидные глаза, сказал Фред - старший, скрестив руки на груди. В глазах плясали радостные черти, он улыбался, как мальчишка, которым умер от одного случайного сгустка магической энергии, от дурацкой оплошности, а может, просто каприза эгоистичной судьбы. - Фредди… Джордж быстро и жадно обнял его, но до последнего момента он не верил, что это не сон, что это не жестокий обман зрения или воплощение нематериальной магии, которая развеется, стоит к ней только прикоснуться. Но Фред устало подхватил близнеца, уткнувшись носом в подрагивающее плечо, не исчез и не растворился дымкой. Он был живой, но только здесь и только сейчас. Сын Джорджа заворожено глядел на ожившую колдографию, молодого рыжеволосого человека. Его зовут Фред. Ему двадцать. Он – брат отца. Брат-близнец. Фредерик ласково гладил близнеца по спине, который самозабвенно плакал, впитывая тепло давно потерянного родного человека, кажущееся до одури нереальным, неземным и немыслимым. Потому что он умер. Он действительно умер. Фред-младший не заметил, как сильно сжал спинку стула, так, что побелели костяшки пальцев. Джордж повторял и повторял имя близнеца, а Фред томно и ласково улыбался, то покачивая брата в своих руках, то вновь принимаясь гладить по спине. Но он не спешил говорить, что-то типа: «Теперь все будет хорошо» или «Теперь мы будем вместе». Он только улыбался, и нетрудно было различить в голубизне его глаз печальную тень. Джордж отпрянул от близнеца и дрожащими руками прикоснулся к его лицу. Удостоверившись, что все на самом деле, что все это – не визуальный обман разума, Джордж всхлипнул и улыбнулся. - Мы долго не виделись, правда? – тихо спросил Фред, убрав со лба брата челку. Ладонь скользнула по мокрой щеке, и Фред, потянувшись поцеловал близнеца в лоб между бровями. Фред - младший отметил, что они выглядят одинаково, и причем нельзя понять, кто из них повзрослел или помолодел. Все, как должно быть – два рыжих близнеца Уизли, рядом, улыбаются. Фред - младший улыбнулся. - Фредди, ты ведь улыбаешься, всегда, так? – неожиданно сказал его дядя, вновь прижав притихшего близнеца к себе. Фред кивнул. - Ты молодец, - сказал он. – Не отчаивайся никогда, хорошо? Не забывай, что смерть, это не самое худшее. Не забывай, что слезы и грусть, все, что противоположно улыбке – все зло, оно тебе не нужно, и ты не должен об этом забывать, никогда. Если не ты, то кто? Фред, такой Фред, как ты, в каждом человеке, только понимают это избранные. И, пожалуйста, перестань винить себя в том, что ты забыл меня, -последняя фраза была для Джорджа. – Ты не забыл. Я есть на том свете, пока улыбаешься ты, и пока смеется и шалит Фред, твой сын… Джордж перебил его, покачав головой. - Фред, прости меня, пожалуйста!.. Я отчаялся. Я забыл, я совсем все забыл, попытался выкинуть все из головы!.. Я сдался… Я, улыбался через силу… Фред - старший прикрыл глаза. - Джо, перестань, пожалуйста. Я ведь не умер, что ты? Я есть во Фреде. Я есть в тебе. Пока ты улыбаешься. Помни об этом, хорошо? И я люблю тебя. И буду ждать до конца, только живи подольше и улыбайся, хорошо? – Фред нахмурился и отстранился от брата. - Мы обязательно встретимся с тобой. Я буду ждать, никуда не денусь. Только вы сделайте за меня то, что я не успел… - Что?.. - Джо, я буду здесь, не беспокойся, в тебе. И в тебе, - Фред - старший подмигнул племяннику. Кухня вокруг стремительно теряла свои краски, утопая в ярком несолнечном свете. Джордж протянул руку к исчезающему близнецу, но с губ его не слетел беспомощный всхлип имени близнеца. «Постарайтесь пожить сколько можно и улыбаться, хорошо?» - эхом отдалось где-то в пространстве, в каком-то неопределенном внутри, которое потерялось среди ослепительного света размазанной реальности, в сердце. Парню на миг подумалось, что такими темпами он никогда не разлепит веки, придется звать подъемный кран. Внутреннее «Я» весело фыркнуло шутке, обращенной лично к нему, и уголки губ дернулись в улыбке. Ничего не получилось, но это не было бедой. Глаза – таки распахнулись, и Фред уставился в идеально белый потолок. Свет резал глаза и юноша, поморщившись, повернул голову. Он лежал в палате, видимо, в какой-то больнице. На кровати рядом полулежа сидел Джордж. Он был в больничной пижаме, а левая рука была перебинтована, будто ему совсем недавно сделали прививку в вену. Фред сфокусировал взгляд и попытался шевельнуть рукой, чтобы привлечь внимание отца. Ему это не удалось, зато парень почувствовал, что на его правой руке повязка, как у Джорджа. Что же ужасное такое случилось с ним, что ему сделали переливание крови? Перед глазами рваными картинками всплыли воспоминания о трех слизеринских уродах. Но эти воспоминания перекрыло что-то светлое и неземное, едва уловимое, ускользающее и теплое. Что-то очень важное. Джордж, наконец, заметил, что сын шевельнулся и, стараясь не двигаться слишком резко, слез с кровати и пересел к сыну. - Фред?.. Парень открыл вновь слепившиеся веки, уже отчаявшись выхватить предельно ясную картинку воспоминаний после потери сознания, и улыбнулся. Джордж с облегчением улыбнулся в ответ. - Все окей, пап, - Фред умудрился подмигнуть и улыбнуться еще шире. Джордж вздохнул и провел теплой рукой по топорщащимся волосам сына. Фред заметил, что в другой руке у него та самая пожелтевшая карточка, и парню стало куда легче, чем до этого. - Пап, все в порядке. Он простил, он не злится, не будет и даже не собирался никогда. Надо было просто быть сильным. Если быть сильным, то до самого конца, которым, по всей видимости еще и не пахнет, - он улыбнулся, поморщившись. Наверно, у него была разбита губа, причем прилично – говорить было трудно, но сказать было жизненно необходимо. Колдография чуть подрагивала в руках Джорджа, а сам он хмурился, сосредоточенно гладя сына по голове. - Пап, - сказал Фред. Он никак не отреагировал. – Джордж! – Уизли дернулся. «Джо, все будет хорошо теперь. Даже лучше. И я с тобой, в тебе, и в нем». - Да, пап. Все хорошо теперь. Он простил. Джордж зажмурился, поцеловал сына в лоб и кивнул головой, улыбаясь. - Да, Фредди. Ты – мой бессмертный. Бессмертный… Его зовут Фред. Ему двадцать. Он – такой же. Он улыбается и смеется, как Фред. И он – my immortal. Коне
Rita Ann Phelps: avka, выложи, пожалуйста, Мой бессмертный на сайт. Очень прошу)
Rita Ann Phelps: Автор: Phelps [я] Рейтинг: R [я так думаю] Саммари: Самое настоящее волшебство. Посвящение: Посвящается моему брату Фреду aka ZaBoR. Запоздалый подарок на Новый Год и Рождество. Люблю тебя, рыжий, очень!.. Бета: отсутствует Предупреждение: твинцест Краски Братец, будь самым счастливым и всегда улыбайся, потому что и это тоже самое настоящее волшебство)) ________ Краски, море цвета, в котором нестыдно и утонуть. Самое настоящее волшебство. Целое море маггловской краски. Фред, как она там называлась?.. Ге… Га… Го… Ах, да! Гуашь. Понятия не имею почему, но мне она очень и очень нравится. Ни тебе заклинания, ни тебе палочки волшебной, ты сам себе и бог, и раб, единственный инструмент – это кисточка, хотя и без нее – размашисто и с завидной щедростью, - можно водить разноцветными влажными и липкими пальцами по бескрайней белоснежной глади листа, вырисовывая эмоции, которые не надо преобразовывать в звуки и слова речи. Ничего лишнего. Да, в папином сарае есть, чем поживиться, надеюсь, он таки не хватится пропажи. Как объясним, в случае чего? Да никак, впрочем, как всегда, Фредди… *** - Хей, Джо. Я что, не с тобой разговариваю? Кто-то удивленно и сдавленно хихикнул за моей спиной. Я же не подал никаких признаков жизни, сидя спиной к своим придурковатым (в хорошем смысле этого прилагательного) друзьям во главе с моим братцем. Как можно было объяснить мой прикованный взгляд к тому волшебству, что творится за окном? А за окном, черт подери, был снегопад. Белые хлопья кужились на фоне серой стали неба, словно пытаясь вырисовать саму сущность и волшебство Рождества… - Нет, и как это понимать? И на что, спрашивается, нужны клоны, которые не отвечают, когда с ними разговаривают? – фыркнул мой братец, и на мою несчастную макушку полетела подушка, которую я успешно проигнорировал, пусть ты и оказался, как всегда, метким, как черт… Впрочем, «Почему «как»?» – вопрос открытый до сих пор. - Нет у меня настроения, придурок, - сказал я бесцветным голосом, оторвав взгляд от окна, и возвратив подушку отравителю. Наша компашка сразу притихла, как будто я объявил в тот момент, что на самом деле в тот канун Рождества загадал святейшему из богов магллов – Санта Клаусу, - исполнение одного-единственного, самого заветного желания всей моей жизни: успешно пойти по стопам Персиваля Уизли. Брат, я тебе как-нибудь отдам должное, вот только сейчас я рассказываю самую волшебную историю своей жизни, так что просто скажу, что ты, как настоящий близнец резко переменился и насторожился. - Что случилось? - Нет, ничего, - я улыбнулся, и обстановка сразу же разряжается. Яху! Заберите свой приз, Джордж Уизли, вы как всегда обвели всех вокруг своего милейшего пальца. Уверен, большинство из ребят, кто тогда был рядом, думали, что я просто пошутил. Только ты не расслабился и все сверлил меня требовательным взглядом. - Черт ушастый, тебе бы веселиться, а я пойду и поработаю. Да-да. И не делай такое удивленное лицо. У меня есть дело, - я специально сделал акцент на последнюю фразу, потому что это, вообще-то, наше общее дело. Но раз ты предпочитаешь и дальше валять дурака, я не мог терять время, а предпочел доработать одну вещь. Тем более, она – часть нашей мечты. Нашей. Я не позвал тебя специально, ибо ты пошел бы со мной в любом случае, как бы ты всю жизнь не противился плясать под чью-либо дудку, пусть даже она и принадлежит мне. Ты все равно всегда присоединяешься ко мне, минутой раньше или позже – без разницы. И, черт подери, я так рад этому… - Противного вам вечера, и чтобы вас Филч поймал, конечно же. Я был такой добрый, потому что я у меня было просто «отличное» настроение. Но улыбка не слазает с моего веснушчатого лица, так что никто не имеет права злиться. Я покинул Выручай-комнату и пошел по опустевшим коридорам, выбирал самые удачные, доверяясь своему чутью, и короткие, опираясь на свою феноменальную память Умника Уизли, пути, чтобы добраться до гостиной. Ты догнал меня позже, чем я ожидал – лишь только у самого портрета Кошмара-В-Розовом-Платье-Для-Любого-Мужика. - Чуть не напоролся на Филча, чтобы ему плохо спалось, - тяжело дыша и сдвинув беспокойно брови, оповестил меня ты, положив руку мне на плечо. - Ты всегда найдешь приключения на свою задницу рыжеволосую… - А откуда тебе знать, какая у меня задница, а? - Ты тупой или очень тупой? Твоя задница такая же, как и моя, так что кому, как не мне о ней судить... - Так она у тебя рыжеволосая? Фред, делай, пожалуйста, такую удивленную рожу, когда нас обвиняют в шалости, которую, конечно же, устроили мы, но, как всегда, нашу причастность к которой мы будем отрицать до скончания века. - Придурок, - фыркнул я и захлопнул дверь в спальню мальчиков прямо у тебя перед носом. Из вредности. Слава Мерлину, все, кто остался на каникулы, уже спали на тот момент в этой колыбели предрождественского настроения, а в нашей комнате и подавно пусто – все, кроме нас, уехали на каникулы домой. Так что некому было созерцать странное мое поведение, которое ну никак ни со мной, ни с тобой, соответственно, не вяжется. - Джор-джи. Ты, словно пятилетний ребенок, прыгнул на кровать, на которую, злобно пыхтя, уселся я, и повесился мне на шею, обнимая со спины. В такие моменты мне хочется умилиться, и я бы так и сделал, если бы не был чертовски зол. - Чего тебе? - Ну почему Джорджи такой серьезный? У Джорджи что-то случилось? Тебе осталось только прогнусавить в этот момент, и я бы решил, что кто-то крутанул маховик времени лет на тринадцать назад, сделав тебя ребенком. А я все глядел на наш недоделанный плакат, доработать который я и вернулся с предрождественской вечеринки пораньше. - Ты мог бы и остаться, я не просил тебя идти со мной, - зачем-то сказал я и почти что почувствовал, как ты меняешься в лице. - Ты пришел дорисовывать наш плакат. Как я могу остаться, дурак? – ты ухмыльнулся и слез с кровати, выпустив меня из рук. Снова задаваться вопросом, как ты догадался об истинности моих намерений, нет смысла, ты же все-таки мой близнец. Ты скептически разглядывал какое-то время неокрашенные буквы и опять завел свою пластинку. - Джо, магией было бы проще и быстрее. И вот результат – я опять начал злиться. Почему ты никак не поймешь, что красками – это ты? Это рисуешь ты, а не древняя энергия реализуется в тебе и выплескивается сквозь деревяшку… Это совсем другое волшебство. По моей скорбной роже, которую я состряпал в ответ на твою реплику, видимо, ты правильно понял, что я опять намерен спорить. -Хорошо-хорошо. Но воду я таки в стакан по-своему налью, согласен?.. *** - Что это?.. Мы переглянулись. - Читать уже не умеем, да? – наши голоса в унисон -это нечто, честно. - Ну «Weasley&Weasley» … -Анджи, детка, мы всегда были уверены, что что-что, но читать ты точно умеешь, - мой голос наполнен приукрашенной гордостью, за что со всей готовностью получил заслуженный подзатыльник, потому что у меня руки были заняты увернуться. Девушка вздохнула и уселась обратно на кресло, переглянувшись с нашими друзьями. Конечно же, им нравится, другого они сказать больше не могут. Но если честно, мне все равно, что они скажут, потому что в первую очередь я рисовал это для… Знаешь, Фредди, я так и не могу солгать, потому что я должен сказать: «В первую очередь, я рисовал это для себя». Но нет, не могу. Это было тебе одному, и даже не знаю, какими человеческим словами это можно объяснить. - Ну и кто же сверху? Длительность того молчания была рекордной, жалко я так и не засек. Я хлопал глазами, а твои щеки предательски порозовели. Что за бред? Мы не поняли прикола в тот момент, ты представляешь??.. Зато, во что это вылилось… Я, наконец, «кхемкнул». - Так, и что это было? - Ну, мальчики, сами поглядите… На вашем плакате - или как там это называется, - две фамилии. Мы кивнули. - Обе ваши. Да, конечно. - Одна – Фреда, другая- Джорджа, и написаны они друг под другом, так?.. Терпеть не могу, когда девчонки так ехидно переглядываются друг с другом, а гребаные подкаблучники типа Ли сдавленно хихикают в кулак. А мы кивнули, что нам еще было делать, чтобы разгадать коварную суть идиотской шутки совсем не в нашем стиле? Мерлин, почему ты начинаешь нервничать?.. От переглядываний нас оторвал девичий смех. - Так и кто же из вас сверху? … *** Идиотство. Нет это было просто идиотство, вот таким образом выставить нас дураками. И даже моя слабая шутка: «Ох, Анжи, а хочешь, ты будешь посередине, вот сюда тебя впишем. Если что, я с Фредом привык делиться…», - и похабная улыбка пусть и сработали на подзатыльник и пошлые посвистывания Ли вроде как замяв эту выходку Анджелины, но меня вся эта ситуация конкретно сбила с толку. Тот день прошел, как в тумане. Ты закинул плакат в спальню, прежде чем мы отправились на занятия, и мы оба грузно молчали по этому поводу, делая вид, что этого просто не было. Анджелина дулась на нас, кажется, целую неделю, и нам даже в голову не пришло к ней, как всегда это бывало, подлизываться, а Ли тактично делал вид , что на нем огромные розовые очки, и что наше угрюмое настроение - это результат, допустим, огромной домашней работы по Истории Магии, которую мы даже не думали начинать и за невыполнение которой мы получили неделю наказаний и дополнительное домашнее задание. Все, как обычно. В какой-то момент того дня я поймал себя на том, что сижу за гриффиндорским столом, мирно поглощаю ужин и даже улыбаюсь и шучу на автомате на банальные бытовые темы. По левую руку – ты, и я случайно ловлю на себе твой странный взгляд, который ты, конечно же, шустро спрятал на поверхности тарелки. Что же, мне ничего, кроме как сделать вид, что я не заметил, не остается. В крайнем случае, назревавшие щекотливые вопросы я лучше задам где-нибудь в другом месте, где не будет чужих. Только ты и я, как всегда, как привычно… В тот день я что-то сильно устал. Но до последнего я упрямо твердил себе, что ни в коем случае это не из-за выходки Анджелины я целый день сбит с толку. В комнате не было никого, и ты медленно переодевался в свою футболку и легкие штаны, в которых ты спишь, игнорируя, впрочем, как и я, свою пижаму, лежащую на самом дне чемодана. К тому моменту, как сердце болезненно и глухо ударилось в грудную клетку, мне оставалось только поправить взлохмаченные из-за одеваемой футболки волосы и завалиться на кровать. - Джорджи?.. Раз. Два. Сердце неудобным комом застало где-то в горле, и я поморщился, пытаясь избавиться от этого странного ощущения: я никогда не слышал такого тона у тебя. - Чего тебе? – наверно, в тот момент моя улыбка выглядела до тошноты ужасно, правда?.. Ты сидел на кровати и смотрел на плакат, лежащий на полу рядом с неубранными баночками гуаши, стаканчиков с разноцветной водой и грязными кисточками. Я лениво повернулся к тебе, занеся над своими рыжими патлами руки, чтобы небрежно провести пальцами по ним, а, увидев тебя, замер с неожиданно возникшим в груди щемящим чувством где-то внутри груди, отчаянно пытаясь на самом деле проигнорировать его существование. - Джордж, глупо было со стороны Анджелины сказать нам такое, правда? – ты слабо ухмыльнулся, и я понял: что-то не так. - Ну… это.. Да, конечно, - я отдернул себя, нацепил серьезную маску и уселся на кровать по-турецки. Обычно мы болтали так перед сном, и я знал, что тот вечер не должен был бы стать исключением, но… Вдруг ты слез с кровати и, откинув в сторону футболку, которую до этого сжимал в руках, чтобы одеть, завершая свой ночной туалет в купе со штанами, кинулся на колени перед красками. Наверно, я слишком долго просидел в исступленном молчании, раз ты успел извозить все руки в гуаши. Из мое груди вырвался слабый смех. - Ты чего творишь, псих? – я слез с кровати и, хихикая, подсел к себе. «Weasley&Weasley» покрылись пятнами твоих отпечатком и рваными масками твоих порывистых движений пальцев по бумаге. - Хвалю, братец, это очень весело. Но больше похоже на то, что мне пора отвезти тебя в Мунго, - ухмыльнувшись говорю я, не отрывая взгляда от того, что ты перерисовываешь поверх желтых букв. - Это надо изменить, так не пойдет, я не могу больше так!.. Признаюсь, я не слабо перепугался в тот момент. Но ты внезапно остановился и, ошалело глядя на свои мазки, маниакально ухмылялся, тяжело дыша. Я несмело придвинулся ближе и коснулся твоей грязной руки. - Фред, что это с тобой? Ты резко обернулся и поглядел мне в глаза. - Я глупый, правда?.. - Нет, ты просто немного тронулся… Я не успел договорить. Твои холодные липкие пальцы зарыли мне рот. - Джордж, ты не понимаешь. Надо менять, все менять. Я не могу больше так, я не могу притворяться и лгать. Каждый день полон лживых улыбок, а мне совсем не смешно, совсем!.. На самом деле, это так кажется, что притворяться, особенно для нас, Джорджи, - это легко, это так надо!.. Вот только я отказываюсь теперь от этой ерунды. Ты сам мне сказал, и я понял. Я, хочу быть просто настоящим, для нас с тобой… Фредом Уизли. Я ошалело моргнул, глядя в твои как никогда серьезные глаза. Это было больше похоже на бред и правду одновременно, но самое странное было то, что говорил это ты. - Что ты имеешь в виду?.. – слабо сказал я, убрав твою ладонь от своих губ. Кожей я чувствовал каждый испачканный сантиметр своего лица, краска неприятно стягивала и сушила. Ты как-то обмяк, ты, видимо, ожидал от меня какого-то другого ответа, иной реакции на твои слова, опустил руки и обреченно приник ко мне, обняв. Я через футболку почувствовал твои холодные пальцы и вздрогнул, поглядев на рисунок. Это было невесть что, нечто бесформенное и непонятное, но что-то подсказало мне, что ты хотел этим сказать в тот вечер. - Я люблю тебя, Джо. Мои губы непроизвольно расплылись в улыбке, по телу растеклось непонятное тепло, такое уютное и приятное, что стало во много раз комфортнее ощущать, как мерзнут кончики пальцев на моих ногах, обласканные сквозняком, идущим от двери спальни, как твои почти что ледяные и липкие пальцы тянут мою футболку. На самом деле, это так приятно, слышать, что кто-то любит тебя, словно что-то ласково-терпкое разрывает тебя на тысячи вялых пухлых комочков, утопающих в собственном сладком сиропе наслаждения, тепла и радости. Это так просто – обыкновенное чувство, присущее самым примитивным существам, ощущать удовольствие, но знать, что кто-то любит тебя, по-настоящему, всецело, за все, что есть в тебе, это настоящее волшебство, раскрашивающий немыслимыми красками весь твой мир. - Я тоже люблю тебя, Фред. Очень, - я удивился сам себе, как глухо звучит мой голос. Мы поняли вдвоем, не сговариваясь, одновременно, что это не бытовое признание братской любви, в этот момент я по-настоящему признался и принял то, что я на самом деле, безумно люблю тебя, Фред. В какой-то момент твои холодные пальчики соскользнули с моей спины, и я слишком поздно, чтобы хоть как-то помешать этому, почувствовал их на своей щеке, липкой краской цепляющую каждую микроскопическую трещинку моего лица. Так трудно переступать линию. Я впервые понял, как на самом деле трудно переступить черту, которая на самом деле проведена, пусть и условно, но испокон веков и не нами, но для нас, и как это неправильно порою. А мы делали это столько раз, нахально, задрав нос перед целым миром, показано и самовлюбленно ухмыляясь своей головокружительной дерзости. А на самом деле, для других линии запрета так и остаются недосягаемыми. Но я не жалею о том, что мы столько нарушили, это нам было предначертано, но я горжусь что мы переступили ту линию, о которую нам суждено было, по природе было написано, судьбою, наверно даже, споткнуться. Это футболка и три сантиметра между горящими идентичными губами. И то, что дернуло тебя наклонится ко мне и поцеловать меня – это настоящее волшебство, нарисованное на блеклой бумаге испачканными пальцами. Я не думал протестовать, я просто ответил на твой жадный поцелуй, потому что сам хотел этого, не отдавая себе отчета, в который раз не называя вещи своими именами, а обойдя истинные ощущения затейливой забавной шуткой. Это неправильно, и впервые мы не шли кому-то наперекор, шли друг другу. Так смешно и спонтанно, но это случилось. … Неосторожное движение, и неустойчивый пластиковый стаканчик с водой опрокидывается на бок, выпуская на волю мутно-фиолетовую жидкость, весело расползающуюся по холодному полу. Она забегает по пути в услужливо опрокинутую баночку с оранжевой краской, мертвой и сухой, будит ее и, разбавляя свои темные вихры солнечными разводами расползается дальше, до бледных холодных ступней. Тонкие запястья, слишком изящные для семнадцатилетнего парня, слишком бледные в этой ласково укутывающей темноте комнате, перепачканы краской. Синие разводы, белые точки, зеленые брызги, желтые полоски. Две пары тонких рук сплетены возле двух худых бледные тел, каждое из которых в слабой попытке пытается прижаться ближе, хотя ближе некуда. Впитать все, без остатка, вобрать в себя, как фиолетовая вода рыжую краску, как бумага впитывает смелые разводы, как алые губы ловят другие точно такие же, в редкие секунды отдыха от горячей плоти. Так сложно протянуть руку и вот так запросто дотронуться до груди, в которое трепетно бьется сердце, отсчитывая сладкие секунды запретной любви. Он порывист и ненасытен, впервые прикоснувшись к губам, которые можно любить, которые надо любить, которые он любил так долго и так трепетно, ни за что, даже не за то, что они есть на этом свете, не за то, что они принадлежат человеку, ради которого можно затеять самую опасную, самую безумную и невообразимую аферу, а просто любил. Грязные пальцы снимают футболку, скользят по тонкой коже, и под ними, холодными от воды и неприятно-шершавыми из-за засохшей краски, вздрагивает идентичное тело, боясь этих невообразимо запретных прикосновений и одновременно болезненно нуждаясь в них. - Джордж, у тебя так сердце колотится… - У тебя тоже. Что мы делаем? - Я не знаю, я просто… И он вновь целует алые губы. Трепетно скрываемые пыльной полутьмой любовники. На самом деле, это кажется так просто, завладеть чужим телом, получить сладко-пьянящее физическое наслаждение, словно поднимающее чуть ближе к небесам, но это не так. Надо суметь насладиться сполна, вложить всю свою любовь в каждое телодвижение, разделить с человеком, что в такой пугающей близости. Кажется - бред, кажется – излишки, но это именно так и есть. Он любовно ласкал горячим языком шею, сдерживал тяжелые выдохи и убирал с лица падающие рыжие пряди. Он бережно положил близнеца на спину, и, захлебываясь в собственных эмоциях приникал к сладким губам. Сделать одно усилие, огромное и нечеловеческое, чтобы отбросить все свои понятия о том, что правильно, а что нет, податься чувствам и насладиться нежностью и теплом родного и чужого в тоже время тела. Он отвечал на жадные поцелуи и послушно избавлялся от одежды, не совсем трезво представляя себя, как это им поможет. Действуя по наитию тела и отвечая на ласки, он изгибался под холодными руками, давно воспринимая эту особенность, как свою собственную. Он не спрашивает, уверен ли его близнец в том, что сейчас происходит, потому что он прекрасно знает то, что было до этого странной особенностью Фредерика Уизли. Руки скользят непозволительно нежно, трепетно и ласково, тело вопреки разуму сладко отвечает на это. Джордж, Фред. И жаркий шепот: «Люблю, люблю… Люблю». Тело брата послушно изгибается в судорогах боли, но ласковые грязные руки заботливо и успокаивающе гладят по щекам. Это они, это – настоящее волшебство любить… А сверху Фред. Всегда =]
полная версия страницы